В 1935 году я должен был окончить 10-й класс 7-й школы Москвы, которая находилась тогда на Кривоарбатском переулке против дома, в котором, как говорили мальчишки, жил уже тогда легендарный Отто Юльевич ШМИДТ. Прославившийся после ледовой эпопеи "Челюскина", ставший затем Начальником Главсевморпути при СНК СССР. И кто думал, тогда, что я могу тоже стать полярником.
А случилось это так.
В августе 1934 я встретил своего друга, по пионеротряду Виктора Косова. Он рассказал, что возвратился с острова Новая Земля, где он зимовал вместе с отцом, который был там начальником полярной станции. Я хорошо знал его отца, он был тогда военным с тремя ромбами, что по современному было равноценно генерал-полковнику.
Тогда многие отставные военные работали в Главморпути и
непосредственно на полярных станциях. Я спросил Виктора, что нужно сделать, чтобы стать полярником, и он сказал, что нужно окончить курсы полярных работников Главсевморпути, слушателей на которые набирают.
Я тут же решил поступить на эти курсы, впереди было 1-е сентября и начало учебы в 10-м классе. Однако несмотря ни на что, я взял справку об окончании 9-ти классов и без труда поступил на курсы. С 1-го сентября я начал учиться и в школе и на ку рсах, благо занятия на курсах проходили вечером. Огромные нагрузки заставили меня со второго полугодия школу оставить и сосредоточиться на курсах. Я понимал, что 10-й класс бросать было нежелательным, но 10-е классы в 1935 были введены опытными, нововвед ением не во всех школах. В том году среднее образование получали окончившие 9-й класс. Несколько человек из его класса учебный 1935-й год начали в институтах, куда они поступили по справкам об окончании 9-ти классов.
Я поступил в группу метеорологов и учился очень успешно, запоминал почти все, что говорили преподаватели. Например, я мог хорошо к концу занятий разбираться в облаках и наизусть знал весь атлас облаков по латыни. Глядя на небо, я легко разбирался в облаках со всеми их тонкостями. Курсы я окончил успешно одним из лучших. Запомнились преподаватели некоторые. В частности супруги Комовы, челюскинцы, они преподавали метеорологию и гидрологию. Запомнился представитель управления гидрометеорологии Терлецкий, он был, как будто, с ученой степенью.
Особенностью курсов было и то, что они были организованы на базе 7-летнего образования. На курсах кроме гидрометеорологов готовили радистов и механиков. После теоретического обучения все мы были направлены на практику. Я с Бобом Бабаханяном практику проходили на метеостанции в Кимрах под Москвой. В июле состоялось распределение окончивших курсы, по полярным станциям. Мою кандидатуру предложили Кренкелю, который отбывал на Северную землю, но, осмотрев меня с ног до головы, он не захотел меня взят ь. Тогда меня включили в список полярников острова Встречный в море Лаптевых ( Б. Святого Преображения), который состоял из 4-х человек;
старший, он же механик - СМИРНОВ Сергей Иванович, радист БОБРОВ Никита Сергеевич, метеоролог - Балюк Михаил Спиридонович и я - старший метеоролог. Я был самым молодым, в феврале мне исполнилось 18, Сергею было 28. Никите-26, Мише 23. Вскоре мы получили обмундирование и подъемные. Нам было предписано явиться в Архангельск к 19 июля. Перед отъездом мы сдружились с метеорологом бухты Прончищевой, Биляровым Крумом Григорьевичем и мы решили до Архангельска ехать вместе. Крум был маленького роста, но очень подвижный и предприимчив. Чего нельзя было сказать обо мне: я был немного застенчив с ростом на голову выше его. Когда нам выдали морскую форму, стал вопрос о нашивках нарукавных испеченные полярники начали спрашивать у начальства что нашивать на рукава. Отчетливого ответа не было дано и кто-то из
работников ГУСМП сказал: -а нашивайте кто, что хочет, но не переборщить. Так как в ГУСМП мы собирались ежедневно, то на
следующий день все на смотр начальству явились с нашивками: меньше 4-х узких ни у кого не было, в основном по 2 средних. Я пришил себе три средних самое интересное то, что на наши нашивки начальство управления внимания не обращало. Крум стал обучать меня, как нужно пить пиво. У одного из киосков, сломав мое сопротивление, он стал угощать меня пивом. Я смог выпить только три кружки, но Крум выпил шесть. Я поражался емкостью его желудка и упорству, с которым он проталкивал себе в желудок, тот поток пива, мало того, он говорил, что он в состоянии выпить дюжину пива.
Большую часть подъемных я отдал маме, как мой первый заработок, оставив только необходимое количество денег для проезда до Архангельска и расходы на гостиницу и питание.
Итак, мы едем в плацкартном вагоне в Архангельск .Питались в ресторане. Но
кроме этого, Крум, как заправский "моряк", заказал ящик пива к нам в вагон. Я понимал, что нельзя вести себя распущено , но этого
нельзя было сказать про моего друга: он без перерыва пил свое пиво и, потеряв над собой контроль, стал всех угощать и беспрерывно бахвалиться. Мне было неудобно и я с большим трудом сдерживал его. На конечную станцию прибыли на следующий де нь и смотрели на город, раскинувшийся на противоположном, правом берегу Северной Двины. Для перевозки людей в город работает переправа. Отсутствие города рядом с железнодорожной станцией, создает какое-то неприятное чувство. Кроме нас с этим поездом при ехало еще несколько человек из наших знакомых.
1.ПОДГОТОВКА К ПОЛЯРНОМУ ПЛАВАНИЮ
В апреле 1937 я стал упрашивать Сергея Ивановича разрешить мне совершить поход к полярникам на мыс Нордвик. Он не хотел соглашаться, но я систематически просил его. Наконец его сердце дрогнуло и он согласился. Я стал готовиться к походу. Начал с того, что очень тщательно и не спеша подшил свои унты медвежьей шкурой мехом наружу. Такая подошва давала возможность идти совершенно бесшумно и не скользя на чистом льду. Подогнал свое снаряжение и подготовил продукты на 10 дней, хотя по моим расчетам 110 км я должен был пройти за двое суток. Существует правило в Арктике: -идешь на день - бери продуктов на 10 дней. Неясно было что мне взять для самозащиты на случай встречи с медведем или голодным волком. Винтовка - слишком тяжела, ружье- слабовато и ненадежно. Решил взять наган с малым запасом патронов. Он тоже ненадёжное средство против медведя, но для успокоения души взял. Сделал хорошую палку с толстым гвоздем на конце и был готов к началу путешествия.
Разместились мы в гостинице на улице Павлина ВИНОГРАДОВА, неудобной и неблагоустроенной с туалетом во дворе. Но на неудобство временного проживания в городе никто не обращал внимания, т.к. все были заняты на подготовительных работах по комплектации своих полярных станций всем необходимым, заранее заготовленном на обширных складах Главсевморпути, расположенных вблизи берега реки и оборудованных причалами для морских судов.
Ежедневно по утрам мы отправлялись на катере к причалу, где находился склад продуктов питания и других необходимых для зимовки материалов. Сергей Иванович расписывался в накладных и мы понемногу ящики переносили на причал. Эту работу мы выполняли в течение трех наших поездок. Как потом попадали наши продукты на корабль, мы не интересовались. Отплытие в Арктику было назначено на 1-е августа. Дни, которые остались до нашего отплытия мы использовали для знакомства с городом. Но этот период был очень коротким и в памяти оставил мало. Я помню, что дважды я посещал ресторан "Арктику", где я танцевал западные танцы, которыми я владел тогда в достаточной мере и вызывал аплодисменты у присутствующих там.
Запомнился случай после которого все, находившиеся тогда в Архангельске полярники, срезали свои нарукавные нашивки. В тот год в Арктику должно было собраться до 200 полярников для отправки на полярные станции. В городе появление такого количества людей с морскими нашивками было заметным. Особенно было заметным появление людей с нашивками высшего командного состава. Двух из них мы знали. Это начальник станции "мыс Челюскина"- РУЗОВ и начальник станции "бухта ПРОНЧИЩЕВОЙ"- КИНГИПЕВЦОВ. Первый, бывший в Красной армии комдивом с двумя ромбами одел форму военного моряка с одной широкой и двумя средними, что соответствовало званию вице-адмирала ВМФ второй - равносильно своему воинскому званию надел форму контр-адмирала. Замечу, что тогда только нарождался наш северный флот с базой в Архангельске или рядом с ним. Вскоре после появления нас в Архангельске, военный патруль пригласил наших уважаемых, комдива и комбрига в комендатуру, где им объяснили, что в городе старшим военным начальником является капитан III ранга и что появление в городе адмиралов смущает военных моряков, и тем более наличие большого количества людей с нашивками среднего командного состава. Комендант потребовал не появляться полярникам в городе в военно-морской форме. Узнав об этом, мы свои нашивки срезали и военные моряки успокоились.
Наша гостиница находилась на главной улице города, - Павлина Виноградова, названная в память о погибшем в дни гражданской войны организаторе первых отрядов Красной армии на Северном фронте и Северо-Двинской флотилии. Улица была вымощена булыжником с деревянными тротуарами.
Архангельск находится в устье реки Северной Двины и расположен на территории когда-то сильно заболоченной и тянется узкой полосой вдоль правого берега на мыс Пур-Навлок и далее, на островах дельты, протяжением до 40 км и шириной до 4-х. В 1693 году Петр - I заложил на острове Соломбале адмиралтейство и верфь, строившую военные суда.
Время подготовки к плаванию прошло быстро и I августа мы перешли на лесовоз "Десна" которому и предстояло полярное плавание. Кроме нас 4-х человек, на корабле разместилась Нордвикская геолого-разведывательная экспедиция, в которую входило до 100 человек и работники, станции "НордВик" числом около 20. Нашу четверку поселили в носовой части корабля на баке. В полдень караван кораблей числом до восьми, под непрерывно раздававшиеся прощальные гудки, отправился в полярное плавание. Впереди каравана шел ледокол "Ленин" и ледорез "Литке". Лесовозов, на которых шли полярники, я не запомнил. Но все они были примерно одинаковыми: Длина - немного больше 100 метров, грузовые стрелы на носу и корме и возвышающиеся капитанские рубки впереди труб. Команда на каждом судне состояла из 35 - 40 человек.
2. В ЛЕДОВИТОМ ОКЕАНЕ.
Мы идем со скоростью шесть узлов, это около 11 километров в час. По реке идем не спеша, соблюдая дистанцию по правилам плавания. Примерно через пол суток уже в горле Белого моря наш корабль стало раскачивать и на вторые сутки плавания, как только караван прошел Канин нос, корабли попали в жесточайший шторм. С выходом в Баренцево море начался настоящий ад: пятнадцатиметровые волны шли по водной поверхности с явно выраженным девятым валом, на котором гребень волны "подкручивается". Наш корабль идет навстречу волне и его нос, то поднимается, то опускается в морскую пучину с шумом и грохотом. Форштевень почти полностью погружается в волну и вода заливает палубу. Для нас это необычно и мы тихо лежим на своих койках, хватаясь за их края при падении носа судна вниз. Прошли сутки, и люди все измотаны, и то и дело подбегают к борту корабля и выбрасывают из своих желудков остатки пищи с горечью слюны. Мне повезло я не подвержен морской болезни и ношусь по кораблю, выбираю удобные моменты качки, и оказываю возможную помощь людям. С капитаном корабля 60-ти летним КАРАСЕВЫМ у меня контакт он неустанно находится на мостике и я выполняю его поручения. При морской болезни помогает квашеная капуста и чай с лимоном. За своими товарищами я смотрю особо, но я заметил, что я их чем-то раздражаю и они по очереди мне грубят. Но когда во время обеда я втянул макаронину себе в рот без помощи вилки, то вызвал бурное возмущение их. Они сочли это крайней невоспитанностью и легкомыслием. Это положило начало нелюбви ко мне, продолжавшееся полгода и на полярной станции. Меня бойкотировали, но это потом. Моя безостановочная подвижность шокировала моих товарищей по зимовке. Но в то же время, я приобрел новых друзей из команды корабля и Нордвикской экспедиции, из персонала которой была такой же, как я, подвижной жена начальника экспедиции - ДЕВЯТКИНА Маша. Она лет на двадцать была моложе своего мужа. Через пять суток штормовых дней наш караван вошел в бухту острова Диксон.
Корабли рассредоточились по рейду. С желающими сойти на берег я отправился тоже. Я направился к метеостанции, чтобы ознакомиться с ней, но был остановлен сворой собак, мчавшихся. Сначала я растерялся, но потом смело пошел навстречу собакам. Добежав до меня они остановились, добродушно виляя хвостами. Это были кавказские овчарки, огромные и добродушные. Дальше эти собаки сопровождали меня, пока я не зашел в помещение, где словоохотливый молодой человек рассказал мне о своей полярной станции. Я узнал, что Диксон с незапамятных времен является пристанищем многих поколений покорителей Арктики и что только в 1916 году здесь была организована полярная станция, она является как бы центром сбора информации о состоянии Северного морского пути с мощной радиоаппаратурой и соответствующими, стоящими перед нею задачами, штатом : обслуживающего персонала и научных работников.
Сам остров небольшой, его площадь около 25 квадратных километров, но он имеет отличную и достаточно вместительную бухту для стоянки судов. Корабли нашего каравана приводили себя в порядок после пятисуточного шторма с бортов почти у всех были спущены люльки и суда очищались от остатков человеческой пищи, оставшихся на поверхности забортных элементов кораблей. Несколько часов корабли начали выходить из бухты и пошли в кильватер на восток по Карскому морю, преодолевая часто встречающиеся поля полярных льдов. Как всегда бывает в коллективах скоро выявились и организаторы разных развлечений и культурных мероприятий: у борта появлялись группы - с рассказчиками анекдотов и любители просто наблюдать как идут корабли и есть ли на ледяных полях представители живой арктической природы. Дважды видели белых медведей, находившихся недалеко от канала, проделанного ледоколом во льдах, моржей в полынье.
Однажды мы заметили, что многие из команды нашего корабля находятся в состоянии опьянения. Оказалось, что из запасов Нордвикской экспедиции кто-то из команды смог "выцедить" часть спирта, что и стало причиной веселья команды. Особенно запомнился Жора полутонный, так звала команда своего кока Георгия- брата одной из известнейших тогда актрис. Жора был немного ниже среднего роста, но очень толстый весом около 200 килограмм. Увидев его, - сразу изумляешься. Тогда подпивший Жора стал усиленно ухаживать за молодой супругой начальника Нордвикской экспедиции, вызывая беззлобный смех у команды корабля и пассажиров На следующий день жалко было смотреть на Жору, сидящего у открытой двери камбуза и чистящего картошку. На палубе сейчас людей становится все меньше: многие уже устали от монотонности нашего плавания во льдах и находятся в каютах, выходят лишь при появлении чего-нибудь нового. Число кораблей в караване тоже уменьшается т.к., они уходят к своим станциям, развозя полярников.
Прошли мыс Челюскина, названного в честь участника Великой Северной экспедиции ХYIII века. Зимой 1741/42 гг. он проехал на собаках от Туруханска до Хатангского залива и затем описал восточный берег полуострова Таймыра до "Восточно-северного мыса" ( теперь мыса Челюскина, 77 град 42 мин с.ш.) самой северной точки материка.
На этот мыс в 1935 году была завезена мощная группа полярников под руководством комдива Рузова. Проходим проливом Вилькицкого в море Лаптевых. Слева от нас находится Северная Земля на которую одним из наших кораблей будет высажена группа полярников под руководством известного уже тогда радиста Эрнста Кренкеля. Выше я упомянул, что при комплектовании штатов своей группы меня он не взял с собой. Через год он оттуда будет взят, как кандидат в экспедицию Папанина на Северный полюс.
Пролив Вилькицкого назван в честь начальника русской Гидрографической экспедиции на ледокольных транспортах "Таймыр" и "Вайгач", открывшей этот пролив в 1914 году. К вечеру 18 августа мы вышли в чистое ото льдов море Лаптевых. Ледокол "Ленин" с оставшимися в караване судами пошел дальше на восток, а "Десна" пошла на юг. Утром моряки показали нам наш остров который далеко по курсу корабля лепешкой возвышался над водой.3. ОСТРОВ ПРЕОБРАЖЕНИЯ.
Весной 1739 года, лейтенант Харитон Прокофьевич Лаптев, назначенный до этого в Великую Северную экспедицию вместо умершего В.Прончищева, на дубль-шлюпе "Якутск" спустился по Лене с задачей обследования берегов Сибири от реки Лены до р.Енисея. Он обошел с севера остров Бегичева, приняв его за полуостров, и вышел в Хатангский залив, после чего пошел вдоль берега на север и 14 августа открыл остров Преображения. Наш остров посетил Норденшельд в августе 1878 года, а в 1908 с исследовательскими целями остров посетил БЕГИЧЕВ Н.А. С той же целью он посетил остров и в 1910 году. 10 августа 1913 года остров посетили члены комиссии по разработке проекта освоения Северного морского пути под руководством ее председателя ВИЛЬКИЦКОГО А. И, прибывшие на ледокольных транспортах "Таймыр" и "Вайгач", построенных для этих целей Невским судостроительным заводом в 1909 году. Эти ледоколы могли свободно передвигаться по воде с толщиной льда до 60 см.
На нашем острове экспедиция обнаружила большой чугунный четырехконечный крест без всяких надписей и изображений. История появления изображений. История его здесь осталась неизвестной. Тогда же на острове был установлен астрономический пункт и произведена гидрографическая съемка между нашим островом и островом Бегичева, а также топографическая съемка берега полуострова Таймыр и глубин к островам Петра и далее на запад к заливу Фаддея. Впервые полярная станция на острове Преображения (о. Встречный) была организованна в 1934 году. Тогда здесь был достроен (вернее -собран) пятистенный жилой деревянный дом и оставлены 4 человека зимовщиков. Фамилии их, к сожалению, я не помню.
Итак, наш корабль приближается к острову Преображения. Яркое утреннее солнце немного справа от курса судна, В окружении голубого неба величаво возвышаются над Таймырским полуостровом горы Бырранга, располагающиеся между 87 и 112 меридианами по ширине до 2 градусов широты. С нашего острова горы при хорошей погоде кажутся совсем недалеко хотя по прямой до них не менее 75 километров. По мере приближения к острову усиливается шум птичьего базара, над морем летает очень много птиц, образуя бесконечную толчею над обрывистым восточным удлиненным берегом острова и примыкающим к нему южным берегом, отлого спускающимся в западном направлении.
С палубы корабля видно, что наибольшая высота острова в его северной точке, с южной же стороны остров имеет небольшую высоту, уменьшающуюся, до уровня моря и образовавшую южную неширокую косу, выступающую в море в западном направлении примерно на полкилометра. В северной верхней точке установлен астрономический знак в виде деревянного креста с направлением крестовины по меридиану. В северном торце острова также образовалась коса из разрушенных пород, выдвигающаяся в море тоже немного больше 500 метров и неширокой. Пространство моря между северной и южной косами и западным берегом острова является отличной бухтой для стоянки судов, закрытой от ветров северных румбов.
Наш корабль бросил якоря немного мористей бухты. Мы уже готовы сойти на берег, - место нашего двухгодичного пребывания. Бегло осматривая остров, мы увидели на берегу, недалеко от начала северной косы, деревянный жилой дом и высокую, тоже деревянную, радиомачту; на средине подъема на восточную часть острова почти против дома устроилась медведица с двумя медвежатами, а на южной косе было видно огромное количество моржей, греющихся на солнце на берегу. Эта полярная прелюдия глубоко нас тронула и мы с нетерпением ждали уже двигающуюся шлюпку от берега к нам. В ней находилось четыре человека, широко улыбающихся и махающих руками в знак приветствия. Этих людей, наша четверка должна была сменить. К сожалению их фамилий я не смог удержать в своей памяти. Вместе с ними мы переехали на берег, а во второй корабельной шлюпке на берег переехало несколько человек из команды судна, которые изъявили желание поохотиться на медведицу с медвежатами.
Наш начальник сразу же приступил к приемке полярной станции, а мы человек 10, отправились охотиться. Возглавлял нашу группу повар, сменяемой нами группы полярников, дядя Федя, у которого была наша трехлинейная винтовка образца 1898 года, у меня была японская "Арасаки" , а остальные были без оружия. Все жмутся, кроме дяди Феди, они впервые видят белых полярных медведей, мирно разлегшихся на пригретой солнцем земле. Нами всеми командовал дядя Федя. Когда подошли метров за сто до цели, дядя Федя нас остановил, лег на землю, прицелился и выстрелил два раза. Медведица, не подняв даже головы, вздрогнула и затихла, а медвежата прижались к ней, им было не более года. Мы окружили несчастных зверей и стали их рассматривать. Один из медвежат пытался бросаться на нас, но от матери не отрывался, а второй оказался тяжело раненным. Дядя Федя безжалостно пристрелил его. Второй медвежонок не отходил от матери и скулил. Дядя Федя ловко обвязал тело медведицы веревкой и мы потянули ее к дому вместе с ее убитым с сыном. Второй, неповрежденный медвежонок шел, жалобно скуля, за своими родными.
Медвежонка привязали к радиомачте на длинном манильском тросе, и он беспрерывно ходил, бросаясь на подходивших к нему людей. А между тем шла выгрузка нашего полярного добра, которое укладывалось недалеко от берега и накрывалось большим брезентом, склада на станции не было. Его должна была собрать, прибывшая вместе с нами из Архангельска, строительная бригада в составе 4-х человек. Бригада сразу же приступила к сборке сруба склада. Выгрузка нашего имущества и продовольствия была закончена, на берегу лежали все детали нашего склада и новая деревянная радиомачта. Трое старых полярников перешли на "Десну", а четвертый член старой команды остался у нас, для обеспечения нашего питания. Дядю Федю и строительную бригаду корабль должен был забрать на обратном пути, что должно было произойти примерно через месяц. Прошло немного меньше месяца и "Десна" вновь своими гудками оповестила нас об остановке на рейде нашей бухты, чтобы забрать дядю Федю и строителей.
За короткое время нам был построен продовольственный склад, установлена новая радиомачта и построены пристрои для собак и двух хряков, которых мы привезли для откормки. Для медвежонка была сделана деревянная клетка и он отправлен как подарок Отто Юльевичу ШМИДТУ. Потом мы узнали, что наш медвежонок был передан Московскому зоопарку. "Десна" дает прощальные гудки, мы стоим на берегу, смотрим, как корабль огибает северную косу и ложится на курс к Северной земле. Мы долго машем руками, отвечая на дружеские взмахи руками членов команды корабля и старых полярников. Мы остались одни, и что нас ждет впереди - никто не знал. 4.НАША РАБОТА.
Согласно заверения отдела кадров Главсевморпути, на полярной станции мы должны были проработать только один год, но в самом деле нам пришлось здесь быть в течение почти 26-ти месяцев. Но об этом потом. Основной задачей нашей станции было проведение метеорологических наблюдений, а также - наблюдение за состоянием моря и ледовой обстановки с эпизодическими замерами толщины льда и температуры морской воды. Метеонаблюдения четырех срочные: 1, 7, 13, 19 часов по местному времени. Для этих целей недалеко от дома предыдущими зимовщиками была оборудована метеоплощадка, где были установлены психрометрическая будка, флюгер Вильда, дождемер. Измерялась также и температура поверхности почвы и определялась высота волны, если на море, не было льда в летнее время. Эти данные записывались в книжку наблюдений, составлялась зашифрованная, согласно кода и инструкций, радиограмма и передавалась на остров Диксон радистом. Это делалось четыре раза в сутки.
Толщина снежного покрова измерялась один раз в неделю. В радиограмме также давались данные о давлении воздуха по ртутному барометру и облачности. Все наблюдения делались мною - старшим метеорологом и Михаилом Балюк метеорологом.
Свое дело мы хорошо освоили, будучи еще на курсах полярных работников и оно затруднений для нас не представляло. Радист тоже был у нас очень квалифицированный, Никита Бобров у которого за весь период зимовки не было ни одного сбоя по его вине. Кроме передач ключом, Никита смог наладить и разговоры в микрофон. Для обеспечения питания радиостанции на станции было достаточное количество о аккумуляторов и заряжающее их устройство, приводящееся движение бензиновым двигателем Л- 12. Все для этого необходимое было установлено в крошечной комнатушке непосредственно в доме при входе в него влево от двери. Зарядка аккумуляторов производилась один раз в месяц, Тогда, конечно, в доме это сильно ощущалось, но на смрад, работающего двигателя никто не обращал внимания. Эту часть работы выполнял механик и наш начальник Сергей Смирнов.
Наша производственная деятельность была сразу же четко налажена и как я сказал выше, затруднений для нас не представляла. Правда, при прохождении глубоких циклонов, когда возникали ураганные ветры и снеговые бури, наблюдения были затруднены, особенно в ночной период. Чтобы не сбиться с пути при движении на метеоплощадку нами было установлено ограждение тропинки манильским канатом, по которому приходилось двигаться при отсутствии видимости.
Конечно, была опасность встретиться и с медведем, т.к. за время зимовки у нас было несколько случаев, когда они подходили к дому или сараю. Для успокоения души, идя к площадке, приходилось иметь с собой наган, который, естественно, не мог служить нам эффективной защитой. В таких случаях на площадку наблюдателя сопровождал вожак нашей собачьей упряжки - Тарзан, кавказская овчарка, умный и преданный нам пес, которому было разрешено бывать у нас в доме, единственному из двадцати собак. И он это понимал.
Построенный для нас продовольственный склад находился в 20 м от дома. В одной из его половин была устроена баня с котлом для подогрева воды и полками. Парилки не было. Один раз в месяц мы стирали свое белье и топили баню. Нижнее белье нам полагалось по норме бесплатно: холодное - один комплект на полгода, теплое -на год. Норму постельного белья - не помню. Кроме того нам были выданы ватные костюмы (телогрейки и ватные брюки), а также малицы и унты с чулками из собачьей шкуры. У нас также были и меховые куртки с брюками из собачьей шкуры. Но в основном мы ходили в ватниках, что было очень удобным.
Первой своей задачей, кроме основной работы, мы поставили себе подготовку к наступающей зиме. Мы внимательно проконопатили стены дома, затем приступили к заготовке дров. Тогда на острове было очень много плавника, выброшенного морем во время штормов и заполнившего западный берег хаотическим высоким буреломом. Был и отличный строевой лес и попадались доски, Мы постепенно разбирали этот бурелом и плотиками подтаскивали к дому, Там лебедкой дрова вытаскивались на берег и мы их тут же пилили на дрова. Лес был сухой и подчас смолянистый в основном хвойных пород. Вскоре дом с западной стороны окружила поленица со 100 кубометрами поколенных дров. Было также оставлено много не распиленного плавника для будущего года. Пользуясь наличием на южной косе лежбища моржей, заготовили мяса и для наших 20 собак. Для этой цели пришлось убить около 10 моржей. Так незаметно с большой пользой шло время и в начале ноября наступила полярная ночь.
Тепло в доме обеспечивалось ежедневной топкой "голландки" и плиты, сложенных в ближней к выходу половине дома. Для проверки пожарной безопасности пришлось тщательно осмотреть разделку печной трубы с потолком и кровлей и устранить замеченные не плотности и сопряжения с деревянными конструкциями кладки трубы. Голландка топилась в основном дровами, но и некоторый запас каменного угля тоже был, но он редко употреблялся. При входе в дом были пристроены сени шириной около 2-х метров, над полом, , возвышавшимся над землей примерно на ? метра и 4-х ступенчатой лестницей при входе. Сени были выполнены из досок внахлестку по брусчатым стойкам и поперечным схваткам. Здесь же были оборудованы: полки для хранения скоропортящихся продуктов, в т.ч. и мяса. Из сеней через утепленную дверь мы попадаем в дом, в котором деревянными - перегородками из щелевки образовано 4 комнаты. Слева маленькая комната площадью около 8 м зарядная аккумуляторов. Там же находился, закрепленный на фундаменте, бензиновый движок Л-12. Рядом с аккумулятором находилась кухонная плита на 4 конфорки, примыкавшая к голландке. Справа у окна стоял обеденный стол на 4 персоны. Во второй половине дома мы жили. В западной, отгороженной перегородкой части, стояли кровати Сережи и Никиты и большой стол с радиоаппаратурой, а во второй части находились кровати наши с Михаилом т и рабочий стол. Здесь же к перегородке примыкала книжная полка, на которой стояло около 300 книг, д основном художественных. В нашей комнате на стенах висели чашечный анероид барометры и термометр для измерения температуры внутри нашего дома.
Теперь о питании.
Станция была обеспечена необходимыми продуктами питания примерно по следующим нормам;
консервы: мясные -3/4 400-х граммовой банки в день,
4, 5 кг сливочного и топленого масла в месяц,
спирт- 1л в месяц,
шоколад - одна плитка весом 1ОО грамм в месяц,
папиросы "Беломорканал"- пачка в месяц,
а также другие продукты.
Муки пшеничной нам осталось от прежней смены лет на 10, было 2 больших ящика с соленой треской, вкусовые качества которой мы освоили в конце зимовки, научившись правильно ее готовить. Были завезены нами макароны, различные крупы и горох, сухой картофель и морковь, сахар, конфеты и даже рахат-лукум. Во второй половине первого года зимовки в пищу пошло мясо одного привезенного нами и откормленного хряка, а на второй год съели и второго хряка. Наше питание разнообразила и добытая охотой дичь и звери. Нами было добыто охотой белых медведей - 12, олень-1, полярных куропаток -около 400, уток-250, гусей гуменников-20, печени моржиной -около 1000 кг, яиц кайры-3 тыс. шт. Миша Балюк изловчился печь в голландке отличный хлеб раз в неделю.
На станции было две боевых винтовки с большим запасом патронов: русская трехлинейка и японская "Арасаки" а также одноствольное ружье Ижевского завода, запас пороха и разной дроби. Имелся один наган с запасом патронов. Охотой занимались в основном мы с Мишей Балюком. Сережа и Никита были пассивны в этом. Поскольку повара у нас не было по штату, пищу мы готовили по очереди. Сначала по кухне дежурили через три дня, затем на какое-то время удлинили на неделю, потом на месяц, и в конечном итоге на кухне дежурили по шесть месяцев.
Наша производственная деятельность в сущности была элементарной о ней достаточно написано, если не учитывать необходимость анализа полученных данных, который дан в отчете, представлен
ном Полярному управлению после окончания зимовки. К отчету был приложен дневник, в котором описаны, скажем, новые типы облаков, не имеющих себе аналогов в атласе облаков описаны интересные формы северного сияния, а также жизнь ледяного покрова нашего моря вблизи станции.
Ну, можно сказать, например, что минимальная из наблюдаемых температур воздуха была минус 52°, а максимальная - плюс 14°. Толщина ледяного покрова, намерзающего за один год в бухте в 200 м от дома, была обычно до 212 см, а температура воды в это время - 0, 4 минус. В период перелета экспедиции Папанина на Северный полюс наблюдения мы вели чаще, как того требовали циркулярные указания сверху. То же было и при перелетах Чкалова на остров УД в Охотском море. Одним словом, жили вместе со страной, слушая радиостанции материка.
Теперь о психологическом климате нашей четверки. Конечно, все мы были разные по возрасту и образованию, жизненному опыту и активности. Выше я писал, что уже на корабле я попал в немилость троим. Они не принимали мою общительность и мое иногда удивляющее их поведение. Например, я уже говорил, что когда нам на обед дали макароны, я вспомнив проделки Пата и Паташона в шедших тогда кинофильмах, стал длинные макаронины втягивать в себя, что вызвало немедленное возмущение. Их шокировала моя подвижность и стремление всем помогать. Но что я мог сделать когда мне было 18 только и я был полон энергии.
Мои товарищи договорились меня воспитывать коллективно и стали меня бойкотировать, не отвечая на мои обращения. Но я все терпел, пока почти сразу же после обоснования на станции отношение ко мне резко изменилось, т.к. меня никогда не нужно было заставлять работать, я всегда искал работу сам, предлагая свои услуги в помощи. И, повидимому роль сыграло и мое немного большее образование, я имел среднее, а они все только 7~милетку, что имело существенное значение, т.к. я мог самостоятельно разбираться во многих вопросах, в т.ч. и общественно политических. Казалось бы пустяк, разница в приобретении знаний всего три класса, но для моих товарищей многое было недосягаемым из-за недостатка знаний. Но надо отдать должное им, свое дело они знали отлично.
С собой я привез самоучитель английского языка и много времени тратил на самостоятельные занятия. К концу зимовки я запомнил все грамматические правила английского языка и много слов. В школе мы изучали немецкий, но уже с начала зимовки я решил, что непременно буду капитаном дальнего плавания, а там, как известно, без знания английского мечтать о поступлении на судоводительский факультет института было бы бесполезно, Забегая вперед, скажу попытку поступить в Ленинградский институт водного транспорта, где имелся тогда такой факультет, я сделал в 1938 году после возвращения с зимовки. Конкурс на этот факультет был 1:20 и я стал сдавать довольно успешно вступительные экзамены. Английский сдавал последним. Я очень хорошо перевел заданный текст, но сказалось, что у меня никуда негодная фонетика и я получил тройку. Стало ясно, что при большом конкурсе - перспектива поступить на факультет стала призрачной. Тогда я быстро, со средним балом 4, 3 документы передал на гидротехнический факультет и был зачислен. На этом факультете английский был в течение 4-х лет из пяти. Однако вернемся опять на зимовку.
Вскоре ко мне все привыкли и, как мне показалось, были внимательней и даже полюбили. Прошло каких нибудь два месяца, как трое из нас стали замечать, что наш - начальник Сергей Иванович каждый день находится в нетрезвом состоянии. Видимых причин не было. Бутылок со спиртным в доме не было, спирт находился на складе в 10 литровых запаянных металлических бидонах, но однако мы молчали, хотя между собой и говорили об этом, пока не найдем причину такого странного поведения нашего товарища. Мы уже знали, что как только Сергей Иванович начинает беспрерывно курить и молчать, - значит где-то выпил. И только через месяц нам удалось сделать открытие: на складе мы обнаружили полупустой бидон с едва заметным отверстием, через которое Сергей Иванович и сосал спирт. Это нас возмутило и мы высказались по этому поводу, пригрозив ему, что пошлем телеграмму с просьбой его убрать от нас. Мы решили, что если кто и захочет выпить, то пусть это делает, но открыто. С того дня на обеденном столе стояла бутылка со спиртом для желающих. Но дисциплина у нас оказалась очень высокой и выпивали мы только по праздникам. Кроме спирта мы научились готовить бражку и иногда выпивали ее и без праздников. Бражка была очень хороша, сделанная на солоде и хмеле.
Сергею Ивановичу потребовалось некоторое время, чтобы вновь дружно жить с коллективом. На второй год зимовки заболел цингой Никита Бобров. Он вел неподвижный образ жизни, мало ходил, физзарядки не делал, сидел у своих приемников и передатчиков и изучал эфир. На наше требование изменить свой образ жизни, он огрызался и их отклонял. Наконец в разгар полярной ночи на второй год зимовки у него стали шататься зубы, на ногах стали появляться посиневшие пятна. Мы стали принимать меры борьбы с этим явлением: прорастили пшеницу и горох и заставили его есть зеленые побеги. В это время на остров забрел дикий олень и мы решили, что свежее его мясо должно помочь Никите.
За оленем стали охотиться мы с Мишей, Но он оказался таким хитрым, что ближе километра к себе не подпускал несмотря на наши ухищрения в маскировке. Однажды мы заметили, что олень пришел в северную часть острова. Тогда я сначала по берегу дошел до оврага, вблизи которого находятся наши дома затем поднялся на плато. Олень был у северного обрыва и, увидев меня устремился по тропе вдоль обрыва в мою сторону, Здесь мне и удалось сделать выстрел из трехлинейки по оленю. Он упал так, что задние ноги его оказались над обрывом. Я побежал к оленю, меня поразили почти человеческие глаза, удивленно смотревшие на своего убийцу. Тело оленя вздрогнуло и он полетел с обрыва вниз в море. Возбужденный, я побежал к товарищам и рассказал о случившемся. Быстро снарядили сани и мы с Михаилом отправились к месту падения оленя по прибрежному льду. Свежая оленина, проросшие побеги пшеницы и гороха позволили спасти Никиту от смертельной болезни. К маю он совсем поправился и уже самостоятельно выходил на прогулки около дома. Только вылечили Никиту Боброва, как захандрил мой помощник Миша Балюк: ему стало казаться, что все мы его чем-то преследуем и часто выражаем недовольства его поступкам. Например меня он обвинял в том, что я пытаюсь посылать на измерение толщины льда дальше, чем обычно для того, чтобы с ним чего-нибудь случилось, товарищей обвинял в грубости и невнимательности, прерывая его при разговорах. Наше теплое, однако, и товарищеское отношение к нему довольно быстро излечило его от психической усталости.5.ОХОТА.
Старые полярники перед прощанием с нами рассказали о животном и растительном мире острова. Кроме белых медведей и моржей которых мы видели уже на подходах к острову, здесь обитают нерпы и морские зайцы, иногда заходят олени и волки, много песцов, полярных куропаток, а в летнее время , когда бывает чистое ото льдов море, очень много кайр, гвалт птичьего базара которых был слышен нами. В бухте недалеко от дома садятся стаи уток, а в южной части острова - гнездится гусь гуменник. По берегу можно было увидеть прыгающих куликов и много чаек, в том числе огромных. Часто над головой можно было увидеть ястреба поморника, увидя которого чайки начинают на него пикировать и отгонять. Мы узнали, что бывают раз в четыре года - песцовые годы В это время появляется очень много полярных мышей - пеструшек, которыми они питаются.а. Белые медведи.
Выше было уже рассказано о медвежьей охоте в день нашего прибытия на остров, заключавшейся в позорном убиении матери двух еще маленьких медвежат. В дальнейшем мы не допускали таких случаев. Мы охотились лишь на одиночных медведей. У меня был случай, когда неожиданно метрах в 50-ти от меня поднялась медведица, заставившая меня взять на изготовку "Арасаки". Но тут же показались два медвежонка ростом каждый с кавказскую овчарку. Возникла немая сцена: стоит медведица в нерешительности и человек, изготовившейся выстрелить, если она попытается напасть на него. После краткого раздумья медведица постепенно, ускоряя шаги, перешла на медленный бег. Медвежата стали отставать и тогда она останавливалась и, как человек, шлепала их по попке, вынуждая к ускорению бега. Я стал улюлюкать, а она усилила свой бег и подгонять медвежат. Мне стало как-то радостно осознавать преимущество человека перед грозным зверем, которое он сам это ощущал. Льда у берега не было, но примерно в километре от берега находилось большое ледяное поле. Метров через триста после нашей гонки и медвежата вошли в воду и поплыли к ледяному полю. Была поистине полярная идиллия!
За два года нам представилась возможность убить 12 медведей. Лично мне пришлось лишить жизни четырех, а также участвовать в остальных коллективных охотах. Ходить нам никуда не приходилось, все медведи были недалеко от нашего жилья - в пределах одного км. Для приманки медведей к острову мы несколько раз жгли на кострах моржиные шкуры, запах которых уносил ветер. Об одной моей охоте я расскажу.
В мае I937 года к нам на остров приехал представитель организации скупающей пушнину для государства. Помню его фамилию Новожилов. Бригада скупщиков состояла из 4-х человек. И надо было случиться что недалеко от северной косы в торосах кто-то увидел белого медведя. Миша Балюк быстрей всех собрался и с двумя гостями помчался на северную косу. Мы же с техником-пушником, взяв с собой оставшуюся для меня трехлинейку, отправились вслед за ними. Когда мы дошли до мыса косы, убежавшая раньше нас группа ста
ла возвращаться. Мой товарищ оружия не имел, он остался со мной. Я решил выманить медведя, т.к. был убежден, что он запрятался в торосах, а в 300-х метрах была гряда больших торосов, и прекрасно видит охотников. Мы сошли на лед в сторону бухты и за одной из выступающих льдин ровного ледяного поля бухты спрятались! Я стал монотонно поднимать и опускать голову, имитируя движение нерпы. Смотрим как метрах в трехстах от нас на торос поднялся огромный медведь и смотрит в нашу сторону. Затем он сошел на ро
вную поверхность льда и медленно, по ломаной линии, как бы заглядывая вправо и влево, пошел в нашу сторону. Имитацию нерпы я не прекращал. Медведь подошел метров на 100 и пригнув голову, приготовился к броску. В тот момент я произвел выстрел и медведь понесся немного левее нас и упал. С радостным ощущением мы подбежали к огромной туше шкура оказалась длиною 3 м от носка до хвоста. Осторожно со стороны спины мы стали трогать его прикладом винтовки, но он , был недвижим. Медведь был поражен попаданием пули прямо в сердце. Несмотря на это, он пробежал еще не менее 200 метров. Когда мы пришли и заявили, что медведь убит, нам не поверили сначала но когда увидели тушу медведя на ровной поверхности льда бухты поехали на санях за зверем. Вечером состоялся прощальный ужин с обилием котлет из мяса добытого нами огромного белого медведя. Шкуру его я тщательно обезжирил и хотел привести домой в Москву, как презент. Но по пути я подарил ее, подружившемуся со мною, матросу с корабля "Диксон", снявшего нас с зимовки в октябре того же года. Медведь - сильное животное и по тогдашней охотничьей статистике в среднем на одного медведя тратилось шесть патрон. Само собою разумеется, что мясо белых медведей мы ели, делая из него большие котлеты. Сначала был неприятен рыбий привкус мяса, но к этому быстро привыкли и с удовольствием употребляли. Но ни в в коем случае нельзя есть печень медведя, она ядовита и может служить причиною отравления. На складе у нас почти всегда было мясо медведя. Обычно гарнира к котлетам мы не делали и ели их досыта. Зимой 1937 года к нам приезжал на собаках известных полярный промышленник Сергей Прокофьевич Журавлев, он в свое время зимовал на Северной земле вместе с экспедицией Ушакова и был там каюром. Так он только за год зимовки убил там около 100 медведей и был большим специалистом в этом деле.б. Моржи.
На нашем острове было большое лежбище моржей на южной косе. Длина тела моржа может достигать 5-ти метров и веса до 2-х тонн. Это самец. Самка немного короче бывает до 3-х метров и весом около тонны. Вместо клыков он имеет бивни длиною у самца до 70 см. Нахождение столь большого лежбища на острове говорит за то, что рядом в море имеется много корма для них, - моллюски и ракообразные и другие организмы. У берегов он держится в летнее время, а зимой, когда у берегов замерзло, он держится в постоянных полыньях в море. Такие полыньи существуют недалеко от острова в северной части моря даже глубокой зимой, что доказывается окраской облаков, которые над полыньей бывают черными, как грозовые. Такая полынья постоянно стоит в нескольких десятках километров от острова. Наиболее слабое место у моржа бугор над шеей. Достаточно в него попасть пулей и морж мертв. В конце августа мы заготавливали мясо для собак на южной косе и буксировали вдоль берега убитые туши ближе к нашему жилью, а иногда оставляли на берегу, как приманку для песцов. Разделка моржа - трудное дело. Кожа у него иногда бывает толщиной до 5 см и охотничий нож бессилен, чтобы ее разрезать. Требуется хорошо заточенный топор. Мясо моржа пахнет варванью и при обычных условиях в пищу не употребляется. Но зато печень является деликатесом и весит до 40 кг. Всего мы добыли, как я уже упоминал выше, примерно 20 моржей, что для стада неощутимо. Нужно помнить, что в воде моржа не следует бить, если его не загарпунить, т.к. он сразу же идет ко дну. Наше стадо было очень спокойное и мы свободно расхаживали между лежащими моржами. Однако, как только прозвучит выстрел, - все моржи, как по команде устремляются в воду с ревом и мычанием. Морж опасен для людей в шлюпке, он может пробить клыками ее и
перевернуть. Тот же С.П. Журавлев рассказал нам как он на выходе из бухты Прончищевой, будучи рулевым катера, подвергся нападению моржей, лавируя между ними. В это напряженное для него время каким-то образом ушанка повернулась и одно ухо ее закрыло ему видимость. Тогда он совершенно машинально схватил топор и отрубил эту деталь шапки-ушанки, вместо того, чтобы ее развернуть. Так в период опасности было внесено зерно психической разрядки для пассажиров катера. Наши моржи тоже часто появлялись против нашего дома. Если в это время кто-нибудь из нас ходил на шлюпке, то он немедленно спешил к берегу, подальше от беды. В нашей бухте довольно часто можно было увидеть морского зайца или нерпу. Зимой можно было обнаружить несколько лунок нерпы, через которые они дышали. Однажды зимой я подловил нерпу у лунки и притащил на корм собакам.в. Песцы.
Песец относится к семейству собачьих и имеет ценный мех, являясь основой пушной торговли России. Как уже было вскользь сказано, успех добычи его зависит от наличия корма для него, основой которого является пеструшка, которую называют также леммингом. Много их - песца много. Такие годы промышленники называют песцовыми. Добыча песцов является главной заботой северного населения. Отдельные охотники добывают до 2-3-х тысяч песцов за зиму. Первый год нашей зимовки был малоуспешным в добыче песцов.
Нами было поставлено лишь несколько капканов. Вторая же зима нами была организована по всем правилам о охотничьего искусства: на берегу мы смонтировали 15 пастей, установили несколько капканов, достроили избушку - ловушку, разбросали приманку и оставили одного убитого моржа недалеко от южной косы на берегу. У нас обитал белый песец, которого, разрешалось добывать в периоды окончания его линьки, что бывает к началу ноября. Попавший в пасть песец, падающим на его бревном убивается моментально и находится в пасти до тех пор пока охотник его, уже окоченевшего и промерзшего не возьмет. Мы осматривали пасти один раз в неделю, а иногда и чаще. Промороженный песец около суток оттаивает, а потом с него снимается шкура. Мы снимали шкуру способом с огузка, после чего она тщательно обезжиривалась на специально устроенном для этого столе в виде наклонной доски. Важно чтобы шкурку не порезать при этом, ибо шкурка с наличием порезов меньше ценится. 0безжиренная шкурка распяливается на доске и сушится, здесь же дома. После того она чистится горячими отрубями от грязи и прилипшего жира. Белым мех становится только после такой чистки, а до этого он имеет грязновато- желтый оттенок. Весной, с наступлением солнечных дней, шкурки вывешиваются на солнце, после чего
они становятся еще белее. Вот такая примерно технология добычи и дальнейшей обработки песцовых шкур. Всего нами было добыто 51 песец, в том числе один голубой.
Приехавшим к нам в мае 1937 года промышленникам, шкурки были проданы, кроме 4-х шкур, по одной каждому из нас, которые были оставлены для подарка родным. Примерно половина шкурок было оценено по П сорту, а остальные по 1 и высшему, для подарков родным мы оставили шкурки сорта высшего - "головка". Тогда за песцовую шкурку фактория плотила по следующему тарифу: невыходной песец - конфисковывался без оплаты, П сорт-160 руб.,1-сорт-250 руб., головка и голубого песца шкурки оценивались индивидуально. За нашего голубого мы получили 600 руб., - вообще-то стоимость голубого песца могла оцениваться
до полутора тысяч за шкурку а чернобурой лисицы - до 10 тысяч. Мы тогда в достаточной степени разбирались в качестве пушнины.
В связи с этим я припомнил случай происшедший со мной в Москве. Я решил показать подаренного мною песца моей старшей сестре, продавцу пушного магазина на Кузнецком мосту. В магазине было развешено много песцовых шкурок стоимостью в пределах 800 рублей за шкурку. Причем видно было, что шкурки низкого качества, сделанные из невыходного песца. Когда же я показал своего песца, продавец заохал и сказал, что таких песцов у них не бывает, а такие как у вас идут только на экспорт. Он оценил ее в 1500 рублей. Но там висели уже готовые горжеты.
Песец - животное любопытное и смелое: песцы часто подходили к нашему жилью и не боялись лая собак. Да и человека они не очень-то побаивались, что может быть подтверждением произошедший со мною случай. Когда я дошел до моржа, лежавшего на берегу, а это было уже весной, то я увидел как из моржа выскочил один песец. Я поспешил туда. На моих глазах из уже выеденного корпуса, моржа выскочило до 10 песцов, которые не убегали, а расселись примерно в 10 метрах от меня и наблюдали за мной. Я же сумел подбежать к
моржу и броситься на опоздавшего своевременно вылезти из моржа песца. Песец настолько растерялся, что мне удалось его поймать и принести живого. Все были удивлены и сочли мой рассказ из разряда рыбачьих. Но когда же я им предъявил живого грязнущего песца, они поверили. Песца-пленника мы решили отпустить на волю, оставлять его на шкурку было уже нельзя, шкурка была бы невыходной. Попадавшие песцы в капканы были всегда живыми и их приходилось убивать. И тут бывали удивительные вещи. Голубой песец попал в
капкан одним мизинцем лапы. Ему не хватило мужества оторвать только один мизинец и он был бы спасен. На о. Бегичеве промышленники устанавливали до 2 тыс. пастей.г. Утки и гуси.
Летом на острове в районе озера в южной части острова, гнездится гусь - гуменник. Гнездится 3-4 пары. В 1937 году в августе мы решили все молодое поколение, а это было 25 гусей, оставить себе на питание. В августе гусь беспомощный, он меняет оперение или еще его не набрал, а поэтому человек его хищнически уничтожает. На побережье Таймырского полуострова такого линного гуся бьют палками.
Там же, на озере, было несколько гнезд уток. Но в основном в нашу бухту садится перелетная утка и довольно большими стаями. Утки были самые разные: кряква, чирок и даже американский турпан. Обычно мы охотились на уток, которые садились в бухте против нашего дома. Лодка всегда была у нас наготове и кто-нибудь из нас брал ружье и ближе подгребал к стайке, где успевал сделать только один выстрел, но, как правило, успешный. Без добычи не оставались. В основном такой охотой занимались мы с Мишей, как более подвижные. Таким способом нами в общей сложности было заготовлено около 250 уток, что явилось большим подспорьем для нашей кухни. В море недалеко от бухты часто можно было видеть большие стаи уток, но мы не рисковали выезжать туда на шлюпке, боясь встречи с моржами, которые часто плавали по бухте в одиночку. Нашу бухту полярники, которых мы сменили, называли бухтой Неупокоева, - известного советского гидрографа, командовавшего гидрографическим отрядом экспедиции Северного ледовитого океана и одного из
организаторов Карских экспедиций. Его именем названы залив у северного острова Новой земли, мыс в восточной части входа в пролив Вилькицкого, а также остров в южной части Карского моря между Обской губой и Енисейским заливом. Что касается нашей бухты, для показа на картах она слишком мала и ее там нет.В бухту часто прилетали гаги, которые способны погружать в воду все свое тело, оставив выше воды лишь свою голову на длинной шее. Запомнился тип маленькой серенькой уточки с острым, как у курицы, носиком и перепончатыми как у уток ногами. Таких уток мы добыли несколько, но мясо у них какое-то водянистое. В сентябре иногда в бухту нагоняет нерастаевшего прошлогоднего толстого льда, а некоторые гуси еще не смогли вырастить себе новое перо. Такие гуси рано или поздно погибают. Недалеко от дома между малыми льдинами появилось и у нас два гуся. Я решил облегчить их , дальнейшую судьбу и добыть их. Я прыгал по льдинам и подгонял их ближе к берегу, а затем дождался когда она будет рядом и одним выстрелом сразил их обоих. И этот случай мои товарищи отнесли к охотничьим рассказам Мюнхгаузена, пока я не объяснил как это было сделано. д. Куропатки.
На острове было много белых полярных куропаток, которых мы добыли около 400 штук. Охота на куропаток у нас начиналась в сентябре, когда уже подросла молодь. Охотой на куропаток занимались мы с Михаилом Балюком. Причем, мы отстреливали не более 3-4 штук в день, т.е. столько сколько нужно было на обед. Делалось это в основном в дни наших дежурств по кухне. Накормив товарищей завтраком, я уходил за куропатками к обеду. Достаточно было подняться вверх на возвышенную часть острова, как непременно,
встретишь стайку куропаток. Человека они подпускают довольно близко, и как только увидишь, что они начинают вздрагивать хвостиком, делаешь выстрел. Куропатки взлетают вместе с выстрелом и наверняка добыча будет и в обед каждому достанется по куропатке. Отсюда легко подсчитать, что у нас было около 100 обедов из куропаток. Стайную жизнь куропатки ведут всю зиму, а весной разбиваются на пары и гнездятся.е. Кайры.
Птичий базар на острове очень большой и является одним из основных в Арктике. Эта птица относится к роду чистиков и является наиболее крупной этого отряда. Окраска спины у нее -черная, грудь -белая. Клюв прямой. Ноги у нее отодвинуты далеко назад, из-за чего она при ходьбе переваливается, но держится вертикально. Полет очень стремительный и прямолинейный. Очень хорошо плавают и ныряют до глубины 10 метров. Питается кайра главным образом мелкой рыбой и ракообразными моллюсками. На сушу они выход
ят на время вывода птенцов. Гнездятся на скалистых обрывах побережий и островов полярных морей северного полушария, объединяясь в птичьи базары в период гнездования. Единственное яйцо, по размерам самое крупное из европейских птиц, они откладывают без подстилки непосредственно на камни и насиживают его 35 дней. Вылупившийся птенец покрыт жестким пухом живет там же где и вылупился в течение 20-22 дней питаясь мелкой рыбой, которую ему добывают родители, после чего он планирует и вместе с родителями
уплывает в открытое море. В БСЭ указывается в числе 45 существующих птичьих базаров и наш базар на острове Преображения. Ученые считают, что на птичьих базарах находится до 2-4 млн. птиц. Они считают, что на один погонный метр береговой линии таких скоплений приходится до 100 птиц. Яйца кайры, будучи сваренными, имеют прозрачный белок и сильный привкус рыбы.
В первый год зимовки мы смотрели на этих птичек и удивлялись большому количеству их на птичьем базаре. Видели мы и яйца на площадках камней обрыва, а затем и птенцов, но тогда мы не додумались использовать такое благо с пользой для нас. И только к прилету кайр в конце мая 1937 года мы приготовились для сбора яиц. Наша подготовка заключалась в том, что к обрыву была подтащена лебедка и заанкерована. Для спуска с обрыва был использован 15 мм металлический трос и страховочная веревка из манильской травы,
установлено круглосуточное наблюдение за базаром с целью определения начала кладки яиц.Как только появились первые яйца, мы в полном составе отправились на сбор яиц. Технология сборки яиц заключалась в следующем. К тросу привязывали Мишу Балюка, как наиболее легкого, и он осторожно спускался на выступающую площадку скалы, придерживаясь за страховочную веревку. Выбрав надежную опору, он начинал собирать яйца. Набрав удобное для подъема количество, корзина поднималась, а взамен ей подавалась другая. Сбором яиц мы занимались три дня. Собрали 3 тыс. штук. Мы сочли, что через три дня насидки яйца теряют кондицию. Корзины с яйцами хранили на складе, где они через какое-то время замерзли. Однако вреда большого от этого не произошло, оттаивая яйца находились в должной кондиции. И что только мы не делали с этими яйцами: делали яичницу о 10 яйцах каждому, ели отварные и пробовали даже сырыми. К рыбьему привкусу быстро привыкли и не обращали на него внимания.6.НАШИ ГОСТИ.
Остров Преображения находится на широте 74 град 30 мин северной и в 25 км от острова Бегичева. От мыса Нордвик по прямой в 110 км. В 150 км на север находится бухта Марии Прончищевой. На мысе Нордвик и в бухте Прончищевой находились полярные станции с топографическими группами. Кроме того, в бухте Кожевникова Хатангского залива находилась крупная геолого-разведочная экспедиция с задачей открытия угольных районов и других полезных ископаемых, под начальством Девяткина. Это были наши ближние сосе
ди, имевшие каждый свои задачи. В бухте Прончищевой геодезист Кузнецов проводил работы по уточнению очертания берегов восточного берега полуострова Таймыр, передвигаясь на собачьих упряжках. Надо сказать, что все предыдущие исследователи Арктики хоть и проделали большую работу по перенесению очертаний берегов на карту, все же выяснялось много неточностей и ошибок. Например в отчетах таких исследователей, как Харитон Лаптев описавшем восточный берег Таймыра, можно прочитать, что в сутки они описывали до 40 верст берега. Какая же точность могла быть при таком темпе, тем более при работе зимой, когда очертания берегов маскируются снежным покровом. И неудивительно, что до 1913 года на карте не было бухты Прончищевой. Она была открыта Северной гидрографической экспедицией на ледокольных п/х "Вайгач" и "Таймыр". Тогда "Таймыр", описывая берега бухты зашел в ее глубину, сел на мель. С помощью недалеко ушедшего от него "Вайгача", был снят с мели Оказалось, что бухта вдается в материк на 50 километров при ширине входа около 3-х километров.
Поскольку в море Лаптевых имеются береговые приливы и отливы, можно представить себе гидрологический режим входа в бухту: там постоянные сильные входные, при приливах, и выходные, при отливах течения. Вот в этой бухте и была высажена в 1935 году полярная станция. В состав персонала входил, ставший потом членом-корреспондентом Академии наук СССР, Авсюк. Командовал коллективом, как я уже говорил, бывший комбриг КИНГИ-ПЕВЦОВ.Случилось несчастье: геодезиста КУЗНЕЦОВА покусала взбесившаяся собака. Вакцин против бешенства на станции не было. Была полярная ночь 1936 года и самолетом нельзя было доставить вакцину на станцию. Дело осложнилось тем, что инкубационный период этой болезни может быть и 10 дней. Нужно было попасть на мыс Нордвик, где вакцина имеется. Оставалось 5 дней до окончания минимального инкубационного периода, когда две собачьих упряжки подъехали к нам для короткого отдыха, в пути. От бухты Прончищевой до нас -150 км и за один день не доберешься. До Нордвика 110 км и то же дня не хватит. Поэтому все торопились. Мы с радостью приняли наших товарищей: Авсюка, Кузнецова, врача Немцова и двух каюров. Напоили и накормили и на следующее утро отправили дальше. Встреча была очень теплой и товарищеской, я распросил их о жизни там моего друга Крума Билярова. Через день после отъезда от нас путешественники добрались до места и геодезисту была оказана помощь. Получив вакцины, эта группа возвратилась на свою станцию другим путем. Исследователи работали по имеющемуся у них заданию, а. врач Немцов ежедневно делал уколы КУЗНЕЦОВУ, пока не закончился цикл, а это 40 уколов.
В мае 1937 года к нам на остров прибыли заготовители пушнины в составе заведующего Новожилова и техника , и два каюра собачьих упряжек. Встретили мы их очень тепло и попотчевали медвежатиной, о чем я уже писал выше. Приезд специалистов по пушнине обогатил наши головы знаниями по приемке пушнины. Мы научились распознавать на практике невыходную пушнину и ее пригодные сорта. Три дня их пребывания у нас прошли незаметно и мы опять остались вчетвером со сворой бесполезных собак.7. ПОХОД НА МЫС НОРДВИК.
25 апреля совершенно неожиданно к нам приехал знаменитый тогда каюр и охотник, заслуженный полярник, участник многих экспедиций. Он был участником поисков АМУНДСЕНА и участвовал в плавании на "Челюскине"" когда п/х был раздавлен льдами при попытке выйти в Беринговый пролив в 1934 году. Это был Сергей Прокофьевич Журавлев. Он рассказал нам очень много разных историй из своей богатой практики зимовок и путешествий на побережье и островах Арктики. Тогда, на ""Челюскине", он предложил 0. Ю. ШМИДТУ органи
зовать пеший переход по льду до материка, с чем он не мог, конечно, согласиться. Однако 0.Ю. ШМИДТ разрешил Журавлеву и еще 5-ти мужчинам уйти с дрейфующей льдины на материк на собаках. Через 5 дней они были на материке. Но такой поступок был тогда, видимо, расценен, как бегство при разговорах о Челюскинской эпопее нигде не упоминается. Эта группа инициативных промышленников не причислена к челюскинцам. Сергей Прокофьевич очень тепло ко мне отнесся, т.к. у него был тоже сын примерно такого же возраста и звали его тоже Володей. Он поддержал мое желание сходить на мыс Нордвик и подстрахует меня тем, что дней через пять поедет по моему следу тоже в Нордвик.
28 апреля я вышел на лед нашей бухты и пошел по азимуту на мыс Нордвик. Наш остров был под некоторым углом к моему азимуту и поэтому по берегу острова до южной косы я не пошел. Солнце было очень яркое и его лучи отражались от торосов, гряда которых мне встретилась недалеко от берега острова Бегичева. Я часто пренебрегал защитой глаз от воздействия ультрафиолетовых лучей и, вступив на берег острова, почувствовал резь в глазах. Безостановочная ходьба от нашего острова на расстоянии около 30 км, утомила меня и я, отойдя от берега в глубину острова километров на пять, решил отдохнуть. Немного перекусил и заснул. Сколько я проспал, - не знаю, часов у меня не было, но когда я открыл глаза совсем рядом со мной стоял олень и смотрел на меня. Как только я шевельнулся олень встрепенулся и понесся к пасущемуся недалеко стаду числом до 20 особей. Олень по-видимому принял меня за своего собрата т.к. на мне была малица и унты из оленьей шкуры. После сна я опять перекусил и отправился дальше, уточнив направление моего движения по буссоли Шмалькальдера, которая была у меня вместо компаса. Глаза мои разболелись до такой степени, что они могли быть открытыми лишь какую-то долю секунды, сразу же закрывались. Дымчатые очки уже не помогали. Двигаясь почти с закрытыми глазами, я наконец вышел на южный берег острова Бегичева. К моей радости в километре от меня влево на берегу была видна избушка, куда я и направился. Со мною был бинокль, но я не стал рассматривать берег на южной стороне бухты Нордвик,которая имела здесь ширину около 30 километров.
Вот и домик охотничий. Размер его примерно 2 х 2 метра, без окна и грубо сбитой дверью на петлях из кожи, Верхняя часть двери наклонена во внутреннюю сторону и открывается с некоторым усилием, но закрывается под действием силы своей тяжести. Ее приходиться придерживать, чтобы уберечь пятки ноги от ее удара. Оказывается и маленькое окошечко с северной стороны есть, его размер 20 х 30 см. Под окошком топчан из досок и оленьи шкуры. В метре от него стоит металлическая печурка, а рядом столик и сказка.
На столе лежат спички, банка мясных консервов, плитка начатого плиточного чая, сухари, кусковой сахар. В печке уже заложены дрова и стружка для поджига дров. Большой чайник литров на пять стоял на полу. На душе стало радостно. Мне очень хотелось попить чаю. В чайник я набил снега и вскоре вода закипела. Я заварил пол-литровую кружку чая и с величайшим наслаждением выпил его. Затем поел, оставил от себя банку мясных консервов и улегся на топчан спать. Сколько спал - не знаю, но отдохнул основательно.
Опять поел и попил чаю и был готов к дальнейшему походу.
Было раннее утро: солнце находилось над мысом Пакса. На мысе Нордвик наблюдатель вышел на метеоплощадку, которую я отчетливо видел в бинокль. Рядом с домом бегали собаки. Из трубы шел дым. Я, как и вчера, не мог смотреть, глаза резало и я их сразу закрывал. Преодолел прибрежные торосы и потихоньку пошел по ровному льду с плотным слоем снега на нем к намеченной цели. Моргну глазами и их закрываю сразу же, иду не глядя шагов десять. Изредка я останавливался и смотрел на свою цель в бинокль. Через какое-то время я подошел к торосистому берегу мыса и поселку из нескольких домов, находящемуся вблизи от берега. Мои товарищи по курсам полярных работников Захаров и Маша, тепло меня встретили и вместе со мной обсуждали детали моего похода. С сочувствием по поводу ожога инфракрасными лучами моих глаз. Они сразу же поселили меня в отдельную комнату и плотно закрыли окна одеялами. Я должен был жить в полной темноте. Затем мне дали заварной чайник и промывал периодически глаза крепким чаем и прикладывал к глазам его. Было это 30 апреля, завтра праздник 1-е мая. Я подсчитал и определил, что расстояние от Преображения до Нордвика я преодолел за 24 часа хода, передвигаясь в среднем со скоростью немного меньше пяти километров в час. Вдобавок к моей слепоте прибавился герпес, разукрасивший мою правую щеку от глаза до подбородка, - там где я растирал рукавом беспрерывно текущие из глаз слезы. Герпес пришлось смазать крепким раствором марганцовки.
Наступило первое мая, около 20 работников станции уселись за стол. Пришли за мной, но я не мог там появиться и просил передать мое поздравление с праздником. Мне же они принесли стакан водки и закуски, я мысленно вместе с моими товарищами праздновал 1-е мая. Прошло около трех суток и мои глаза стали смотреть на свет. Я немного приподнял занавески на окнах и жил уже в полумраке. 4-го мая неожиданно открывается дверь в мою комнату и с шумом ворвался Сергей Прокофьевич. Он мне сказал, что у нас на острове прожил несколько дней, включая праздничные дни, и вчера выехал по моим следам. На собачьей упряжке на мой путь он затратил около суток. После этого он предложил мне попробовать свежую оленью кровь. Оленя он убил недалеко от охотничьей избушки на остров е Бегичева, где я отдыхал. Мы вышли на улицу и я увидел тушу оленя, которую тут же Сергей Прокофьевич стал разделывать. Я выпил стакан крови и мне не понравилась она своим солоноватым привкусом. Прошло еще три дня и я отправился в обратный уже проторенный путь. Шел я легко и без опаски заблудиться при незаходящем солнце полярного дня и на следующий день к вечеру я походил к дому, на крыльце которого поджидали меня: товарищи, беспокоившиеся за благополучный исход моего похода.8. ВЫСОКИЕ ШИРОТЫ.
Я уже говорил, что перед отправкой из Москвы начальство нас уведомило, что мы выезжаем в Арктику на один год. Однако к концу первого года зимовки нам предложили остаться на второй год при тех же условиях. Продукты питания обещали пополнить в навигацию. Так мы остались на второй год, не испытывая каких-либо затруднений. Прошла зима 1937 года и быстро пролетело время до августа в постоянных заботах. Мы получили известие, что наша станция будет снята одним из кораблей, находящихся в Арктике . Но прошел август и начался сентябрь, но никаких кораблей не приходило. Наконец в конце сентября нами был получен приказ законсервировать станцию и приготовиться к погрузке на корабль "Диксон", который уже находится в районе пролива Вилькицкого. Наконец, не заходя в бухту, бросил якорь норд-шип "Диксон", новейшей постройки. На погрузку в шлюпку корабля времени не потребовалось, т.к. кроме чемоданов и небольших наших запасов, других вещей у нас не было. Собакам мы заготовили достаточное количество моржатины и надеялись, что найдутся умные руководители, которые используют их на дело. А это было со щенками 25 собак, в основном породы кавказских овчарок. Мы думали, что так или иначе, но полярная станция "остров Встречный" должна существовать ,как одна из важнейших в Центральной Арктике.
На корабле нас поселили в благоустроенных каютах по два человека и поставили на корабельное довольствие. Оставшиеся у нас яйца кайры, в довольно большом количестве, были переданы на кухню корабля. Мы долго стояли на палубе и прощались с нашим островом, на котором мы прожили с 19 августа 1935 года до конца сентября 1937 года. На острове мы оставили частицу своих жизней. На широте пролива Вилькицкого наш корабль остановился среди забросанных и недвижимых кораблей числом не менее десяти. Они спокойно стояли в молодом льду. Среди них бросался в глаза ледокол "Ленин", остальные были обычные лесовозы. Я не помню всех кораблей по их именам, но запомнились такие: "Рабочий"," "Сакко и Ванцетти" и наш. Ходили разные слухи и в частности говорили, что в восточной части моря Лаптевых находятся ледоколы "Красин", "Малыгин" и "Садко",также "Г. Седов ", что наш караван без этих кораблей не может идти на запад, а на восток путь прегражден тяжелейшими паковыми льдами. Потом нам сказали, что ледокол "Красин" находится совсем недалеко от нашего каравана и он пробивается к нам. На судах каравана находилось около -200 полярников, которых нужно было высадить на станциях островов и берега Центральной и Восточной Арктики, в том числе нас 4 человека, но следующих на материк после зимовки. А между тем, матросы кораблей и полярники организовали футбольные команды и на молодом ровном, слегка запорошенном снегом, льду шли футбольные баталии. В кают-компаниях шли бои за шахматными досками. Между судами были протоптаны ходовые дорожки. Так мы и жили до конца Октября, с каждым днем теряя надежду попасть на материк. Наконец в один из прекрасных дней мы услышали гудки ледокола "Красин",которому все же удалось пробиться к нашему каравану. Мы даже знали, что в отдельные дни ему удавалось проходить лишь несколько десятков метров в сутки. И вот мы наблюдаем как этот работяга Арктики, как утюг, спокойно идет по молодому льду. Остальные же ледоколы были зажаты льдами на широте 75-19 северной широты и 132-25 восточной долготы.
С этой точки моря Лаптевых начался их совместный дрейф сначала на север, затем на восток и потом уже на запад. "Малыгин", "Садко" и "Г. Седов" в апреле 1938 года находились между 79 и 80 параллелью северной и только тогда с них было снято и вывезено самолетами 184 человека. 28 августа 193 года ледокол "Ермак" вывел "Садко" и "Малыгина" на чисгое ото льдов море. "Г.Седова" освободить изо льда не удалось и он с 15-ю добровольцами во главе с капитаном К. С. Бадигиным был оставлен опять в дрейфовать по Ледовитому океану. 29 августа 1938 года "Г.Седов" был в самой северной точки своего дрейфа - 86-39-55 северной широты и 47-56 восточной долготы. Это была рекордная широта, достигнутая когда либо дрейфующими судами. Напомним, что норвежский исследователь Арктики Нансен Фритьоф, летом 1893 года на специально построенном судне "Фрам" решил подтвердить свою идею о возможности достигнуть северный полюс на дрейфующем судне, использовав существующие течения, идущие с востока на запад вдоль берегов Азии через Центральную часть Арктики. Для этих целей он начал дрейф в сентябре на запад от Новосибирских островов и закончил его в 1896году у острова Шпицбергена.
Однако, после этой краткой справки вернемся к 1937 году и нашему путешествию.
Вскоре высшее руководство решило оставить наш караван на зимовку в море Лаптевых, т.к. возможность пробиться га запад или восток окончательно была утеряна. По чьей это вине произошло, - сейчас трудно судить и не нам. Скажу только, что в тот год в Арктике был заморожен весь ледокольный флот нашей страны и десятки торговых кораблей. Это, в сущности, была трагедия. Мы же, все полярники с кораблей, и часть их команд, были переселены на "Красина". Наверно 3-го или 4-го ноября, идя в кильватер за ледоколом вы
тянулся наш караван.С палубы ледокола, мы наблюдаем как ледокол, без малейшего сопротивления, движется по льду, толщина которого была уже около 60 см. Впереди четко виден наш остров и разводье. Вот и остров, недалеко от которого мы проходим, и как только показался наш дом. Было видно, как свора собак отгоняет зашедшего на остров белого медведя. Защемило сердце, стало грустно почему-то смотреть на все это. День короткий. В районе нашего острова с 22 ноября наступает полярная ночь и "Красин ", уходя на
юг, как-бы убегает от нее: - на 4 минуты времени, при прохождении расстояния длиною в одну минуту широты.Уходя из района пролива Вилькицкого, мы уже убежали от полярной ночи на 8 суток. В заливе Кожевникова, куда держит путь наш ледокол полярная ночь наступит 30 ноября. Полярная ночь на нашем острове длится немного больше двух месяцев и заканчивается 22 февраля. Правда, за счет гражданских и астрономических сумерек в полдень будет сначала светло, а затем и нет, уже темно. Таким образом на нашем острове полярная ночь с полной, темнотой длится немного меньше месяца. В периоды когда на небе висит полная луна и тихо, - это что-то сказочное. А если в это время будут всплески северного сияния, -это что-то фантастическое!
На траверзе слева - остров Бегичева, справа- берег Таймырского полуострова . Об истории этого острова известно, - что описывавшие берега моря Лаптевых руководители групп Великой северной экспедиции Харитон Лаптев и В. Прончищев в 1739 году, считали, что у входа в море Хатангского залива никакого острова нет. Лишь в 1908 году Никифор Бегичев установил, что есть остров в этом месте, который он обошел кругом. Тогда же он открыл и еще один малый остров рядом с большим немного западнее. Водное пространство между мысами Пакса и Нордвик и открытым БЕГИЧЕВЫМ островом на карте именуется бухтой Нордвик. В честь этого русского промышленника и исследователя и названы открытые им острова. На "Красине" в левом носовом угольном бункере было оборудовано общежитие, перешедших па ледокол полярников и членов команд судов, расставленных в Хатангском заливе на зимовку. Металлически корпус бункера обит досками и построено большое количество 4-х ярусных нар. Поскольку нас, старых полярников, было четыре человека, мы заняли один ярус. По устроенным лестницам можно без особых затруднений забраться на 4-й ярус, до которого около 4-х метров. Я, как более молодой, нахожусь на последнем ярусе, валяюсь на топчане без матраца и рассматриваю: жилье, попавших в беду людей. Посредине бункера установлена огромная бочка, оборудованная под печь, с длиннющей трубой, в которую то и дело подбрасывается каменный уголь. В залив Кожевникова "Красин" пришел 5-го ноября.
Чувствовалось приближение праздника Великой Октябрьской социалистической революции. На мачтах корабля развешаны флаги расцвечивания, каждый из которых соответствует букве алфавита. Таким образом набран лозунг, прославляющий революцию. Наступило 7-е ноября. В бункер пришел какой-то важный начальник и в короткой речи поздравил нас с праздником. Мы получили каждый по бутылке "Мадеры" и отличную закуску. В бункере довольно тепло, шум, гам, смех, восклицания. Начальство и команда, ледокола праздник отмечало в кают-компании корабля, куда никто из нас не был вхож. Здесь, в заливе Кожевникова, а вернее в районе этого залива и поселка, организованного Нордвикской экспедицией, велись геологоразведочные работы. Здесь были открыты залежи каменного угля и каменной соли, добыча которых в малом обьеме была организована сразу же. Геологи не теряли надежду обнаружить в этом районе и нефть. Бухта названа в честь участника Хатангской экспедиции Русского Географического общества топографа капитана русской армии М.Я. Кожевникова, описавшего ее в 1905 году.
Вечером 7-го ноября наш старший Сергей Иванович возвратился от начальства и сообщил нам, что завтра нас четверо отправляются первыми нартами в путешествие через Таймырский полуостров в Игарку, а оттуда и в Москву. Это нас воодушевило. На следующий день разыгралась непогода: шел снег и завывала буря, видимость ничтожная, сбивает с ног. Мы опустили носы. Но во второй половине дня совершенно неожиданно нам сообщили, что нарты нас ждут. Рядом с ледоколом стояло две оленьих упряжки и молодой долганин, как
потом мы узнали, по имени Максим. Страшная пурга и темно. Однако, мы расселись по два на нарту и олени рысцой понесли нас неведомо куда, но по ветру. Ехали около часа и неожиданно оказались рядом с чумом. Приехали, как нам, сказал Максим, к их стойбищу.9. ЧЕРЕЗ ТАЙМЫРСКИЙ ПОЛУОСТРОВ.
В ночной мгле удалось рассмотреть 5 чумов, стоящих друг от друга метров на 20. Максим повел нас в свой чум, в котором он жил со своей мамой. Так мы решили, т.к. кроме женщины средних лет в чуме никого не было. Посредине чума стоит железная печка с короткой трубой, дающей дыму и необходимую тягу лишь на первоначальном этапе горения дров, а потом он идет в отверстие в месте сходящихся вверху, и, скрепленных жердей метров по 7 длиной. Жерди обтянуты оленьими шкурами с отверстием вверху для вентиляц
ии и выпуска дыма. Внизу по всему периметру чума разложены оленьи шкуры, создающие своеобразный уют. Мы расселись на шкуры и расслабились. Хозяйка копошилась у печурки и помешивала котел с олениной. Максим ловко орудовал ножом и резал большого сига вдоль, как бы строгая его: он готовил действительно строганину из мороженой рыбы. Для нас это было ново. Вскоре все было готово и мы приступили к трапезе. У нас был бидон со спиртом и, посоветовавшись, было решено выпить по 100 граммов и угостить хозяев. В разгар нашего обеда Максим исчез и вскоре появился с мужчиной. Пришлось угощать его спиртом. Потом еще и еще подходили в наш чум и всех нужно было угощать, такие правила у малых народов севера. Нас такие правила не устраивали и Сергей Иванович объявил, что спирта больше нет, что, видно было, вызвало недовольство присутствовавших в чуме.
Рядом со мной, поджав ноги, сидел Никита Бобров и ел полюбившиеся ему куски строганины с плавниками, у которых концентрировался жир. Легли спать, но Никита сначала вертелся, а затем стал стонать. К утру боли у него стали нетерпимыми и он даже тихо ойкал. Посоветовавшись, решили Никиту отвезти обратно в Кожевниково, там была больница. С трудом уговорили Максима, т.к. другие мужчины стойбища не хотели оказать помощь, обидевшись на нежелание Сергея Ивановича угощать их спиртом больше 100 грамм. Эту
черту долган, мы не учли, лучше было бы вообще не показывать, что у нас есть спирт.
Сергей Иванович повез Никиту. Мы же с Мишей сидели в чуме и ломали головы, не зная что же произошло с Никитой. К вечеру Сергей Иванович явился и сообщил нам, что Никиту он положил в больницу и что не дожидаясь пока ему сделают операцию, которую врач назначил Никите сразу же он уехал. Вместе с Сергеем приехал и замполит одного из лесовозов Николаев Сергей Иванович. По штатному расписанию он числился помощником капитана. Он стал четвертый в нашей группе. Оказывается в Кожевниково был штаб который организовывал отправку персонала несостоявшихся зимовок и замерзших кораблей.а.Хатанга.
Нам предстояло ехать по правому берегу Хатангского залива, образованного под действием приливов и отливов моря. Залив вдается в материк на 220 км со средней шириной 35-40 км. От Кожевникова нам предстояло по берегу залива проехать 150 км и потом еще столько же по руслу собственно Хатанги - до села с таким же названием. Немного ниже села в р. Хатангу вливаются два ее притока Хета и Котуй. Мы передвигались от стойбища к стойбищу, находящихся примерно в 40-50 км друг от друга. Позже мы узнали, что по распоряжению властей на зимний период организуется санный путь от Хатанги до Дудинки. Во исполнение этого распоряжения и выдвигаются стойбища на этот путь на зимний период. В таком малом населенном пункте живет несколько семей. Долганы и ненцы живут в т.н. балках, будках на санях обитых по стойкам: и поперечинам деревянными шпунтовыми досками. Посредине такой квартиры стоит металлическая печурка, по бокам - топчаны с оленьими шкурами. Имеется одно маленькое окошко. Спят на топчанах и полу. Когда топится печка, в балке жарко, кончили топить, через полчаса температура отрицательная.
Чум у долган нам попался только один, - на первом стойбище, а дальше, до встречи с нганасанами, были только балки. Долганы - тунгусы, говорящие на диалекте якутского языка. Их численность в те годы была очень мала -1385 чел. в 1926 году. Почти все отлично говорят по-русски, одежда европейская, кроме зимних вещей. Занимаются они в основном охотой и рыболовством. Основным являлась -добыча песца. Для этого охотники уезжали на побережье Ледовитого океана, иногда на тысячи километров. Там они успешно охотились.
С окончанием охотничьего сезона на песца, а это период примерно с ноября по март, они возвращаются к своим семьям. Рассказывали, что один из охотников добывал за сезон до 1500 песцов за что получал до 300 тыс. рублей. Это огромные по тому времени деньги. В личном хозяйстве они содержали оленьи стада, но небольшие по численности, примерно по 10 голов на человека. Большой бедой было - частые случаи заболевание трахомой глаз и невоздержанность в употреблении спиртных напитков: пьют все, в т.ч. и дети. Масло едят не намазывая на хлеб, а кусают и прожевывая, глотают. Мяса едят много, запивая вкуснейшим отваром оленины. Технология нашего продвижения состояла примерно в следующем. Доехав до стойбища, наш возчик переговаривал на своем языке, видимо, со старшим. Потом они оба подходили к нам и старший знакомился со всеми нами по очереди, подавая руку. Потом вел нас к балку, в котором мы должны ночевать; затем говорил, что дальше поедем завтра, утром. Если пурга, - остаемся пока успокоится метель и поездка задерживается. Конечно, нас угощали едой, за что мы, как правило, расплачивались.
Несколько слов о нашей одежде во время путешествия. На тело было одето нижнее холодное хлопчатобумажное белье, а на него - теплое байковое. Затем одевался костюм из собачьего меха, куртка и брюки. На ноги одевались собачьи чулки мехом внутрь на голую ногу, на чулки - унты, на них калоши из меха. В таком виде мы находились в помещение. Перед выходом из помещения одевалась малица и шапка - ушанка, а перед посадкой на сани одевались на ноги огромные оленьи унты сшитые из обычной оленьей шкуры, а не с ног, как шьют обычные унты. Затем одевается т.н. сакуй, - это тоже одежда из шкуры оленя, а не из шкур ног, из которых шьют малицы. Разница в том, что из шкуры ноги не лезет ворс .Рукава сакуя зашиты. Вот в такой одежде передвигается путешественник при сильных морозах. Когда морозы невелики достаточно одной малицы. На руки нужно одевать рукавички из оленьих шкур (снятых с ног) мехом наружу. Никакие другие рукавицы руки от мороза не спасут. А тут, стало холодно рукам, - пошевелил немного пальцами, - и тепло. Эту народную мудрость народов севера полярникам надо иметь в виду. Замерзнуть можно и в очень теплой одежде, сидя без движения на нарте. В таком случае нужно соскочить с нарт и пробежаться рядом с ними трусцой. Бег оленя в упряжке это позволяет.
Итак, первых 300 километров осталось позади, мы расположились в деревянном дому - маленькой гостинице. Хатанга - районный центр, здесь проживают в основном русские. Сергей Иванович, ушедший к местным властям решать вопросы нашего отъезда, вскоре возвратился и сообщил, что завтра утром выезжаем. Одновременно сказал его вызывали в райотдел НКВД и предупредили, чтобы мы молчали о том, что в Арктике замерз ледокольный флот и много судов, что это является государственной тайной. Ему для большей убедительности привели пример с нашим военным летчиком, возвратившемся из Испании, который всем говорил, что он воевал на стороне республиканцев, и что там много наших военных. Первый раз его предупредили, а потом посадили и не зато, что он говорил правду, а за то, что он разглашал государственную тайну. Для нас это был урок.
Из Хатанги мы таким же образом, на оленях, отправились дальше на северо-запад по реке Хета. Через несколько дней нам сказали, что район проживания долган мы почти проехали и завтра нас передадут для дальнейшего пути нганасанам. Ничего интересного по дороге не было, если не считать перехода от тундры к лесотундре, что легко определялось по росту деревьев: от карликовых берез к берегам реки подступали заснеженные ели. Однажды встретилась встречная нарта с брезентовой будкой, в которой в сторону Хатанги ехала семья с грудным ребенком. Итак, оленьи упряжи бегут, сойдя с речного санного пути. Наконец недалеко мы видим крупного мужчину с двумя нартами, стоящего на пригорке. Долганин сказал, что это граница их национального района. Долганин пошел к нганасанину и после краткого разговора позвал нас. Перед нами стоял настоящий индеец: длинные волосы, лицо с орлиным носом и другого покроя унтов: от носка, не охватывая , ногу до щиколоток, голенище сапога шло напрямую к коленке, где крепится ремешком. В руках он держал винтовку, видимо, как охотничье оружие. Мы быстро перенесли свои пожитки на нарты нового возчика и поехали. Через час нам неожиданно открылось только еще образующееся стойбище: стояло много оленьих упряжек и собиралось несколько чумов, основанием которых были длинные жерди. Один чум был собран и заканчивалась его обтяжка шкурами. Работы были закончены быстро и нас пригласили заходить. Внутри было также как и в уже описанном чуме в начале очерка. Но тут вместо железных печей разжигался костер. Печей нганасане не признают, как и не признают, что нам стало известно позже, и одежду из тканей. У нганасан все из оленьих шкур, включая нижнее белье.
Мы много узнали об этих монголовидных людях, с резко отличающейся одеждой и устоями. В то
время их общественное устройство сохранилось на уровне родового строя и советская власть осуществлялась через старших в роду. Это кочевой народ хорошей организации, которых иногда называли самоедами от слов - " сам один". Основным занятием их было оленеводство и охота. В отношении оленеводства у них было большое отличие от долган: у долган бедняком считался тот кто имел около 10 и меньше оленей, у нганасан - 100 оленей. Наш маршрут захватил лишь с несколькими возчиками-нганасанами. Не доезжая Волочанки нашими возчиками стали ненцы, Я забыл раньше сказать, что в Хатанге мы получили печальное сообщение:- в больнице Кожевникова после операции скончался наш четвертый товарищ по зимовке на Преображении -Бобров Никита Сергеевич. Он родом был из белорусского города Речица. Профессию радиста получил на курсах полярных работников и отлично ее освоил, не допустил ни одного сбоя работы радиоаппаратуры за зимовку. Отношения с товарищами у него были хорошие. По характеру он был незлого, скрытен и хитроват, что свойственно многим людям. Прихрамывал, т.к. когда-то была повреждена нога. О близких ему людях ничего не рассказывал. Но нас ввело в шок сообщение, что в его вещах был найден револьвер системы "Браунинг". Для нас это было сногсшибательной новостью: прожить в коллективе и не сказать об этом, было для нас непонятным. Напрашивается вопрос: зачем ему потребовался пистолет на зимовке? Жаль, конечно было Никиту, но мнение о нем изменилось. Он умер от прободения кишечника. Операция его не спасла. Возможно
он отравился строганиной От долган мы узнали, что рыба может быть отравлена, если находясь в сети, будет освещена солнцем. Тогда под действием солнечных лучей в районе самых лакомых мест рыбы - у плавников, образуется смертельный яд. Следовательно плавники лучше не обсасывать, чем увлекся как я написал Никита, когда нас угощали строганиной на первой стоянке. Выпив за упокой раба божьего Никиту и погоревав, мы оставили Хатангу. По дороге не раз говорили о браунинге Никиты.
Итак в Волочанку, находящуюся на 2 градуса по широте южнее Хатанги завтра 5 декабря 1937 года, - день выборов в Верховный Совет СССР. К вечеру с востока подъехали еще две оленьих нарты с тремя пассажирами, одним из которых был заслуженный уже тогда полярный летчик Иван Иванович ЧЕРЕВИЧНЫЙ, вторым был инженер-землеустроитель и третьим топограф техник - землеустроитель. Последние работа ли в районах округа по землеустройству, а Черевичный возвращался из бухты Тикси, где сгорела его амфибия. Мы с ним быстро подружились и он верительно рассказал о том, что произошло с его - самолетом. Утром дал задание бортмеханику подготовить самолет к взлету, Механик в это время курил папиросу и вышел. Через короткий промежуток времени самолет уже был охвачен пламенем и потушить его было невозможно. Потом механик ему рассказал, что при подходе к самолету он решил потушить папиросу и увидев лужицу, решил, что это вода, но там был авиационный бензин, который тут же вспыхнул и пламя поползло к самолету, которое нельзя было остановить. Самолет загорелся. Механик остался в Тикси, а он добирается в Москву. Черевичный по праву выборов вырвался вперед нас на пути в Дудинку.
Утро 5 декабря 1937 года. В Волочанке полярная ночь наступает через 71 сутки после дня осеннего равноденствия, - 3 декабря, но солнце в поддень рядом с горизонтом и поэтому еще светло. Полной полярной ночи на этой широте не будет. У большого балка, в котором находится избирательный участок очередь. На площади перед ним десятки оленьих упряжек и наряженные в национальные костюмы избиратели. Нам приглянулась молодая, не слишком скуластая женщина в костюме, обрамленном песцовыми белыми шкурками и расшитыми бисером изящными бокарями. Она чем-то отличалась от остальных своей грациозностью. Голосование заняло ничтожную часть нашего времени и, после некоторого перерыва мы вновь на нартах. Наш путь в Дудинку. За 26 дней пути мы отмахали 600 километров, до Дудинки - 400. Путешествие идет обычным порядком. Иногда пересекаем большие таежные у частки с дремучим лесом по бокам дороги, протоптанной оленьими, упряжками. Иногда попадаются интересные возчики, рассказывающие забавные истории. Так однажды возчик рассказывал, что у них появилось много волков, которые опустошают их стада. Он погнался на нарте с упряжкой лучшего оленя за волком, но не догнал его. На следующую ночь волк загрыз именно этого оленя, что доказывало о большом уме у волков, подытожил он разговор.
Другой раз нас привезли в стойбище, где все были мертвецки пьяны и нам пришлось ждать нарты пока проснется наш возчик. Остановившись в стойбище перед Норильском из балка к нам шел чистый кавказец. Мы спросили давно ли он здесь. Я ненец. Говорят что мой папа был кавказец - получили в ответ. Километров за 40 были видны отсветы норильских огней на облаках. Возчик нам рассказал, что перед Норильском есть т.н. "Волчек" в котором содержатся самые отъявленные преступники. Их 500 человек. Проезжаем мимо
этого "Волчка", но ничего не видим. Недалеко Норильск. Город находится на 70-й широте и находится в зоне полярной ночи. Нам рассказали, что от него до Дудинки 100 км и от него проложена узкоколейная железная дорога, а рядом с ней - шоссейная дорога. Въезжаем в Норильск, тогда управленческий поселок огромных лагерей. Через дорогу от столба с левой стороны дороги на столб с правой переброшен над дорогой лозунг на кумаче с большими буквами: - "Слава товарищу ЯГОДЕ!".Впереди управленческие двухэтажные каменные дома.
Наши нарты останавливаются, а Сергей Иванович зашел в Управление и через некоторое время выходит с офицером, который должен нас устроить на ночевку в зоне и организовать выезд завтра, но уже на лошадях. Нарты останавливаются у проходной, а мы берем свои чемоданы и заходим в лагерь. Останавливаемся у первого же барака и укладываем свои вещи на телегу, на которой поедем до Дудинки. Зашли в барак в комнату, в которой человек 15 заключенных, имеются свободные койки. Перед этим офицер нас проинструктировал и рассказал, что здесь находятся преступники, осужденные за бытовые преступления. Между нами и заключенными завязалась оживленная беседа. Им было интересно слушать наши рассказы про Арктику,о том,что в Арктике заморожен весь ледокольный флот, мы молчали.
Встали рано утром и первым пошел проверять свои вещи лежавшие на телеге, с которой рядом стоял часовой, замполит корабля. Почти сразу же прибежал обратно с причитанием: - У меня утащили из чемодана голубой коверкотовый костюм, приобретенный в загранплавании. Заключенные спокойно это восприняли и не высказали даже удивления. Наши чемоданы были в порядке. Прибывший офицер, которому пожаловался замполит, на это ответил, что искать бесполезно и рассказал историю. Однажды на выход из зоны шел человек в генеральской форме и дойдя до проходной, пытался выйти из зоны. Часовые, зная проделки заключенных его не пропустили и задержали. Свой рассказ офицер заключил! Вы, знаете, в лагере заключенные могут откуда-то достать невообразимые вещи. Откуда они могли достать обмундирование генерала? Что касается пропажи вашего костюма, то искать его бесполезно. Тут действуют свои законы и круговая порука.б.Дудинка.
Наша телега двигалась на колесах по укатанному шоссе. Лошадь, то шагом, то рысцой упорно нас везла к Енисею. Скорость езды была в пределах 10-ти км в час, а может быть и несколько больше. Лошадь со своей работой справилась без труда. Дважды останавливались для краткого отдыха. К вечеру подъехали к гостинице и нас разместили всех в одной комнате. Успели только вымыть лица и отправились в ресторан ужинать, не снимая нашего мехового одеяния. В обеденный зал вошли в своих "собачьих костюмах" мехом
наружу и унтах. Это вызвало внимание у всех сидящих за столиками. Вдруг один из посетителей поднимается и размахивая руками подходит к нам. Это был Иван ЧЕРЕВИЧНЫЙ, обогнавший нас в Волочанке, после выборов Верховного Совета. Мы заняли стол и Иван Иванович перешел к нам. В разговорах и воспоминаниях просидели до закрытия ресторана и, конечно, изрядно выпили водки, первый раз за время нашей полярной Одиссеи, до этого пили спирт. Спускаясь с какой-то горки, мы дошли до гостиницы и первый раз за время отбытия с острова Преображения спали в белье на чистых простынях с пододеяльниками. Ночью я вдруг проснулся, открыв глаза, мне чудилось, что ко мне приближается черная фигура. Я поджал под себя ноги и резко их выбросил в сторону видения. Оно исчезло. Но только я лег, как все повторилось. -Ничего себе, - подумал я. - Допился до чертиков. Мои товарищи спокойно спали, посапывая и посвистывая. Вскоре заснул и я. Утром я рассказал товарищам о моем ночном происшествии и мы решили, что я действительно немного
переборщил на ужине в ресторане. Дудинка -центр Таймырского национального округа. Она является также морским и речным портом. Утром отправились дальше, - в Игарку до которой от Дудинки 255 километров.в. Игарка.
29-е декабря, мы едем на санях по Енисею. У нас двое саней, - для двух человек каждые дровни. Можно полежать и посмотреть в небо. Слева видны обрывистые берега могучей реки, - справа -пойма с отдаленными горами. Рассчитываем проезжать 100 км в день, - с заменой лошадей и возчиков в среднем через 30 километров. В первый день останавливаемся на ночевку у возчика, который нас вез во второй половине дня, у молодого красавца, стройного и сильного. Его жена быстро организовала незатейливый ужин и мы
за трапезой стали оживленно с ним беседовать. Оказывается его дед был выселен царским Правительством в конце девяностых годов прошлого века и их семья тут осела. Деревня их большая и по меньшей мере в 10 домах живут его тети и дяди - сыновья и дочери деда. Вся деревня состоит из семей бывших политзаключенных. Так, выпивая чарку за чаркой, мы просидели до ночи. Я до сих пор не могу забыть вкус селедки, которая была у нас на столе, приготовленной самим хозяином из местной рыбы. На вторую ночь мы остановились в доме с очень интересной семьей: у хозяев было 7 сыновей погодков, т.е. родившихся через год один от другого. Младшему был год и, судя по виду хозяйки, будет и 8-й ребенок, но вот сын или дочь, -не ясно было. Для наглядности отец построил своих сыновей по ранжиру, вызвав у нас восхищение. Тут же в доме висело много шкурок разных пушных питомцев сибирской тайги: соболей, белок, песцов. Хозяин был хорошим охотником. 31 декабря 1937 года, глубокий вечер, мы подъезжаем к одноэтажному рубленому дому,в котором живут приезжие люди. Теплой уборной в гостинице нет, как и парового отопления, но комнаты просторные по 4 кровати в каждой. Одну из них занимаем мы. Незаметно шло время в заботах приезжих людей, как мы всполошились, т.к. мы решили встретить новый 1938 год в ресторане. Денег у нас было достаточно, т.к. от продажи песцовых шкурок каждый из нас получил около 2,5 тысяч рублей и почти их не израсходовал. По тому времени деньги огромные. Наконец привели себя в порядок. До нового года оставалось два часа, а нам нужно было идти в Новую Игарку, до которой от Старой Игарки было около трех километров. Автобусов, разумеется, тогда там еще не было и мы отправились пешком. Мороз был градусов за двадцать, а по этому на ногах у нас были унты. Не прошло и 40 минут, как мы входили в ресторан. До нового года было около часа, мы проводили старый год, выпив за окончание нашего путешествия на гужевом транспорте, помянули душу раба божьего Никиты. Наелись до отвала разных отлично приготовленных блюд, Миша. Балюк в подпитии, проявил свои знания в культуре застолья, требовав каждый раз новых вилок при появлении нового блюда. Нас же вполне устраивали и одни вилки. Наступил новый 1938-й год. На стене часы отбивают полночь. Все стоят с бокалами шампанского и после привычного "Ура!" их осушают. Слегка закусили и решили уйти. Мы бодро шагаем по дороге, делясь впечатлениями о пребывании в ресторане. Но вдруг Миша восклицает: - смотрите, что там такое? Примерно в 200 метрах от дороги лежал человек. Мы подошли к нему, он спокойно спал, поджав под себя ноги. Когда его разбудили, он что-то бормотал. Но когда его дотащили подмышки до дороги и он немного пришел в себя, слов благодарности не было конца. Не будь бдительности Миши, он до утра замерз бы.
На следующее утро мы продолжили встречу нового года в домашней обстановке, т.к. день был не рабочим. Сергей Иванович побывал в территориальном управлении Главсевморпути, где мы были поставлены на учет, как полярники, которым управление было обязано оказывать всяческое содействие в возвращении в Москву. Мы были поставлены в первую очередь на самолет, которого ожидали день изо дня. Одновременно нас стали популяризировать: на следующий день в местной газете появились наши портреты и интервью наши и восхищенные отзывы о работе полярников. Созданная нам популярность откликнулась уже к вечеру. К нам пришел товарищ по курсам полярных работников из группы механиков, - некий НОВОЖИЛОВ. Он один год зимовал на острове в устье Енисея, а сейчас ждет назначения. Пригласил всех нас к себе домой на чашку чая, от чего мы, конечно, не отказались. Вечером мы были на квартире НОВОЖИЛОВА. Нас встретила миловидная блондинка, представившись Раисой Корниловой. Здесь же находился молодой врач местной больницы, назвавший себя Анатолием, или проще Толей. В чаепитии /и винопитии/ первый наш вечер встречи прошел нормально и потом примерно таких же встреч было несколько. От наших глаз не могло скрыться и какие-то скрытые отношения Раи с врачом. Комсомольцы Игарки однажды пригласили меня на встречу с ними, а потом и на собрание, на котором я не удержался и выступил. А дело было в том, что рассматривалось персональное дело комсомольца, купившего на рынке патефон у женщины, муж которой был репрессирован. Комсомольское собрание единодушно исключило его из комсомола за потерю классовой бдительности.
Оказывается в годы нашего пребывания в Арктике по стране шел беспощадный террор против "врагов народа". Находясь оторванными от общения с людьми, мы не могли знать об этом. Я выступил и сказал, что обвинение парня в потере бдительности не правильное, т.к. откуда он мог знать, что женщина у которой он покупал патефон жена врага народа? Мое выступление в защиту парня не обсуждалось т.к. внутренне, по видимому, все были такого же мнения, но боялись его высказать. Когда я рассказал своим товарищам о выступлении на собрании они заметили, что сделал я это не обдуманно, они боялись также, что кто нибудь может на меня донести органам.
В Игарке томительно медленно шло время. Каждый день мы получали неутешительные вести о самолете. Мы часто ходили в клуб, я долго стоял у бильярдного стола и смотрел на игру заворожено, хотя сам я не умел тогда играть в биллиард. Но когда я уже в 50-х годах научился этому великому искусству, я вспоминал Игарку т.к, там играли тогда мастера высочайшего класса.
Наконец 25 января прилетел самолет и Сергей Иванович сообщил нам, что мы включены в число пассажиров самолета. А два дня назад случилось большое несчастье. Наш знакомый полярник Новожилов приревновал свою жену Раю к врачу, поднялся скандал и она, в порыве отчаяния, выпила флакон уксусной эссенции, или, во всяком случае, такое количество, что оно оказалось смертельным. Рая работала медсестрой в больнице и врачи принимали все меры, чтобы ее спасти. Она в диких муках и страхе за потерянную жизнь, она скончалась. В похоронах мы участвовать не могли, т.к. вылетал самолет.
И вот мы в воздухе. Покидаем город в котором прожили почти месяц. Город на широте 67.5 северной, морской порт, отстоящий на 675 км от моря и на 1779 км от Красноярска, куда летим. Я вглядываюсь в маленькое окошко бомбардировщика ТБ-3, но кроме зазимовавшего у причала порта корабля , ничего не вижу. Но нам казалось, что именно сейчас должна идти похоронная процессия на кладбище с усопшей Раей. Мы
мысленно прощаемся с ней. Самолет не приспособлен для пассажирских перевозок. Я сижу на поперечной балке, а ноги спущены вниз, рядом с которыми находятся троса управления самолетом. Летчик предупредил, чтобы я был осторожен и не сунул в них болтающуюся ногу. Другие пассажиры также расселись где кто мог, а всего нас било 12 человек. Летим над Енисеем на высоте около полутора километров. Внизу справа и слева от реки дремучая тайга Через три часа полета садимся в Подкаменной Тунгуске прямо на лед реки. Перебираемся в большой рубленый пятистенный дом. Комнаты просторные, стоит большой: стол и несколько скамеек. Это есть служебное здание, где летчики могут отдохнуть. Пассажиры же устроились кое-как, окружив большой стол и ведут беседы. Наиболее активным был худощавый инженер-геолог, как он представился, завороживший нас своими рассказами про полеты.
Всего год назад полярный летчик Линдель поднялся на своем самолете с площадки Волочанки. Альтиметр не дошел еще до 1000 метров, как летчик опустил голову на баранку управления и резко пошел вниз. Приземлился удачно и мы услышали как он слабым голосом произносит: -водки, водки. Прибежавший к самолету начальник посадочной площадки организовал носилки и летчика понесли в дом. Он по-прежнему просил водки. Вскоре ЛИНДЕЛЬ умер при страшных муках. Поскольку умер знаменитый летчик, его товарищи немедленно прилетели за ним из, Москвы и привезли с собой профессора, большого специалиста по сердечно-сосудистым заболеваниям. Осмотрев умершего, профессор сокрушенно сказал: - "ему нужно было дать всего 50 граммов водки и он был бы жив. У него был кризис, который можно было преодолеть только этим путем. Дело в том, что ЛИНДЕЛЬ, как и многие летчики того времени, неравнодушен был к спиртному и этим злоупотреблял. В результате стал алкоголиком. Врачи категорически потребовали от него бросить пить и он это сделал, будучи человеком сильной воли, но переломного момента ему не помогли перенести.
Второй пожилой мужчина рассказал как разбился в Красноярске самолет на его глазах, задевший при взлете за высоковольтную опору. Кое-как перемаялись мы у стола, положив голову на него, и утром снова в самолете и набираем высоту. Из головы не уходят вечерние рассказы .Сидим на тех же местах. Через три часа полета самолет сел в Енисейске, но тут он только заправился и вскоре полетели дальше. Я смотрю на двигающиеся троса и крепко держусь за свою балку. Вдруг самолет стал падать вниз, захватило дыхание. Но летчик сидит спокойно, оказывается мы попали в воздушную яму. После этого еще несколько раз самолет, таким образом падал ,но я уже имел опыт и переносил это без переживаний. Самолет снижается, летим над городом, видны уже куда-то спешащие люди. Сел самолет благополучно. Закончилось наше путешествие. Дальше будет путь до Москвы, но об этом уже другой разговор.ПОСЛЕСЛОВИЕ.
До Москвы мы добрались в купейном вагоне скорого поезда 2-го февраля. Сдали свои отчеты в Гласевморпути и получили сберегательные, книжки с нашей зарплатой в них за все время. Набиралась солидная сумма и ею каждый стал распоряжаться по своему усмотрению. В апреле я отдыхал по путевке профсоюза в Новом Афоне, а в августе я сдавал вступительные экзамены в Ленинградский институт инженеров водного транспорта /ЛИИВТ/. Поступил на факультет водных путей и портов /ВПиП/ в 1944 году институт окончил и
получил специальность инженера-гидротехника. Работал на командных должностях в путевом хозяйстве Речного флота до 1955 года, после чего был откомандирован в распоряжение Куйбышевгидростроя на строительство Куйбышевского гидроузла. Там я работал начальником управления судоходных сооружений и обеспечивал их эксплуатацию в период их строительства 1960 году был возвращен в МРФ вместе с переданными на его баланс судоходными сооружениями. В 1961 году за крупную аварию на шлюзе 22, я был уволен Коллегией МРФ.
Пришлось устраиваться в другое ведомство. Почти 7 лет я был начальником цеха Тольяттинской теплоцентрали, находившейся в стадии строительных работ. С 1963 по день ухода на пенсию, я работал в строительных организациях на разных должностях /мастера, Главного инженера СУ зам. управляющего трестом по производству/. Уйдя на пенсию, оформился мастером и занимался проектированием и согласованием проектов с проектными институтами в Тольяттинском спецуправлении треста "Гидроспецстрой". Ушел с работы в возрасте 68-ми лет.
В период учебы в институте уходил дважды добровольцем на войну: в период финской войны и Отечественной. Волею судьбы остался в числе немногих живым. После финской войны я связал свою дальнейшую жизнь с однокурсницей Вероникой Головиной. Вот уже 57 лет, как мы живем вместе, два инженера -гидротехника. Наши дети - Юлия и Сережа тоже окончили ВУЗ и работают по специальности: Юлия учительница в школе, а Сережа - Генеральный директор фирмы с ограниченной ответственностью. У нас три внучки, одна заканчивает институт. О судьбе моих товарищей по зимовке, я ничего не знаю дружеских связей мы не поддерживали -разъехались по стране.
Какова же судьба кораблей оставленных в 1937 году на зимовку в море Лаптевых? Ледокол "Красин",воспользовавшись открытием в районе бухты Кожевникова каменных углей, за зиму заполнил свои бункера, т.к пласт угля выходил на поверхность у берега залива. Подняв пары, ледокол вышел помогать л/к "Ленину" собирать суда, разбросанные по морю при движении льдов из Хатангского залива. Льдами был раздавлен и утонул лесовоз 'Рабочий". Ледоколы хорошо поработали в навигацию 1938 года и вывели зимовавшие суда в порты по назначению. Особенно отличился л/к "Ермак". Уже будучи студентом ЛИИВТа, на "биче" Балтийского пароходства, находившегося против института, я у знал от моряков, что лесовоз "Десна",который доставил нас на о. Преображения в 1935 году, через год утонул в "Баренцевом море во время жестокого шторма. Я дважды за эти многие годы,-в 1963 и 1979 годах поздравлял полярников с новыми годами и получая от них теплые и обстоятельные ответы, которые прилагаются к настоящему очерку. Таким образом читателям очерка есть возможность сравнить условия жизни на острове за четыре отрезка времени: 1935-37, 1963,1979 и настоящий 1998 годы, что дает возможность также поразмышлять. Я надеюсь, что этот очерк войдет в состав библиотеки основа и будет ней храниться вечно, пока существует станция, являясь частицей ее истории.
КОНЮШКО В.К.
Владимир Кондратьевич.
Апрель 1998г.Тольятти Приложение 1
о. Преображения
29.10.63г.
Здравствуйте Владимир Кондратьевич!
Ваше письмо пришло на станцию в середине лета и мы с большим интересом прочли его. Такие письма очень приятно получать от вас, людей, которые, собственно говоря, осваивали север, открывали полярные станции и о которых обычно мало известно, вот за это Вам большое спасибо от всех нас. Прошу Вас извинить за столь долгое молчание, т.к. и в настоящее время мы не избалованы частой возможностью отправить почту. Прошло много лет и многое изменилось в жизни Арктики со времени Вашей последней зимовки. Изменялось название самого острова о. Святого Преображения потом был о. Встречный и затем стало название, которое и проставлено в начале этого письма. Наша станция сейчас относится к разряду крупных станций.
Штат станции составляет 24 человека и примерно распределен по группам так: группа метеорологов 6 человек - один инженер, один старший техник и остальные техники - гидрометеорологи, 2 механика, два повара. Начальник станции освобожденное лицо и с 1958 года станция стала вести новый раздел наблюдений
- аэрологические. Группа аэрологов состоит из 9 человек: один инженер, 2 старших техника,2 рабочих газогенераторщика и остальные техники аэрологи. Станция переехала на новое место. На прежнем месте вода размыла берега и подступила к дому. Сейчас дома размещены в 700 метрах к югу, их довольно много: 3 жилых дома, механическая, радиорубка, здание аэрологии с радиотеодолитом, "Малахит", баня и склады. В механической стоят мощные двигатели и электроэнергией полярники обеспечены полностью. На станции
имеется вездеход, моторная шлюпка. Ездим на о. Малый Бегичев в бухту Прончищевой. Своя установка с кинопроектором "Украина", очень много кинофильмов - больше сотни, но в основном все старые, новые попадают редко и с большим опозданием год-два. Есть радиола, много пластинок, магнитофон. Техническое обеспечение станции очень хорошее. Все грузы завозятся пароходом. Весной, обычно несколько раз, прилетают самолеты Ли-2, Ан-2, прилетал и вертолет. Смена полярников происходит в самое разное время. Как видите, полярная станция мало чем отличается от материка.. Говоря о хорошем техническом оснащении, нельзя сказать этого же о жилищных условиях, о культуре быта. Наша станция, как и все другие станции, на внешний вид могут показаться схожими с захудалыми деревнями, покосившиеся и обшарпанные здания. У среднего владельца собственного дома на материке дома намного добротнее. Все дома деревянные и хорошо продуваемые во время пурги. При плохой конопатке не помогает даже и штукатурка. Ставят даже финские домики засыпные. Из-за недобросовестной постройки они превращаются в холодильники при малейшем дуновении ветра. Отопление печное каменным углем, но сейчас все переводится водится на центральное отопление.
На станции зимует в основном молодежь - выпускники Ленинградского Арктического училища. Ну, а молодежь редко когда отчаивается и нигде еще не пропадала. Время проходит довольно незаметно. Сюда редко кто приезжает в поисках романтики. Да и какая может быть романтика? Последней обычно сопутствуют трудности, внимание общества, прессы, а этого здесь ничего нет. Единственное условие, которое необходимо для зимовки, - это выносить любую скуку, которой здесь хоть отбавляй. В смысле охоты станция считается очень хорошей. Летом охотятся на куропаток, гусей и бьют всегда в изрядном количестве тех и других. По прежнему собирают яйца на базарах. Количество собранных яиц исчисляется тысячами и в отдельные годы цифра достигает 15-18 тысяч. В этом году собрали мало, - 8 тысяч. Было очень плохое лето и кайра поздно начала нестись. Вообще этот год оказался тяжелым для станции. Около месяца стояло открытое море но пароход - снабженец был запланирован слишком поздно и ко времени прихода море затянуло льдом и "Куйбышевгэс" даже не смог пройти пролив Вилькицкого. Станция осталась без топлива и продовольствия. Остаток старого завоза совсем незначительный. Станция сократила программу и вот мы - аэрологи и другие, всего 13 человек, вылетели 21 ноября. На острове осталось 11 человек, самое необходимое им завозится самолетом. Однако им предстоит тяжелая зимовка. Выше я писал, что очень редко попадают из-за романтики, следовательно остальные приезжают из-за денег в основном.
Вас интересует оплата? На острове существует следующая оплата: оклад техника -70 рублей, инженера -100, повара-42-56 ,затем все это умножить на коэффициент 2,0 и прибавить полярную надбавку, которая увеличивается через каждые полгода на 10% оклада, - предел 80%. Я инженер аэролог, оклад 100 х 2= 200 и 60 % полярки и итого 260 рублей, Чистыми около 2ОО рублей. Питание бесплатное и спецодежда. Отпуск 42 раб. дня в год. На материковых станциях оклады значительно ниже. Сейчас я и все товарищи, выехавшие с Преображения находимся на мысе Косистом и направляемся в Диксон. Вот так кратко постарался рассказать по поручению коллектива о жизни современной полярной станции остров Преображения.
К письму прилагаю несколько фотографий, которые помогут рассказать о нашей жизни. Разрешите передать Вам самые лучшие пожелания и всего самого хорошего Вашей жизни. По поручению коллектива.
Олег ЛЮБИМОВ P.S. Если Вас интересует автор этого письма, пожалуйста:1940 год рождения. В 1960 окончил Ленинградское арктическое училище.1960-61г. работал техником аэрологом на п/ст о. Диксон 61-62 годы на п/ст о. Визе в Карском море и с мая 1963 по ноябрь был на п/ст. Преображения инженером аэрологом. Таковы мои анкетные данные.Приложение 2
Здравствуйте, уважаемый Владимир Кондратьевич!
Большое Вам спасибо за поздравление и рассказ о вашей зимовке. Мы с большим интересом прочли Ваши воспоминания всей станцией. Конечно, сразу начали сравнивать вашу жизнь и нашу. в общем-то изменилось все, кроме погоды и самого острова. Сейчас нас на станции по штату 30 человек: но обычно в наличии от 20 до 25 человек. На метео 6 человек, 4 радиста, 8 аэрологов, 5 механиков, 2 повара, 2 газгена, гидролог, начальник станции, разнорабочий. Так как Вы работали на метео, то Вам наверно интересно чем мы сейчас занимаемся.
За сутки мы делаем 8 синоптических сроков и 4 срока актинометрии. Таблички нам все отменили писать. Теперь мы кодируем ТМ-1 и ТМ-2 /гигрограф и термограф/ по специальным кодам, а радисты передают эту информацию в Диксон. Но со временем нам должны установить телетайп, где мы сами будем набивать информацию, потом отправлять на Диксон по связи. Метеоплощадку должны перенести в этом году на самый верх острова, где-то на километр от теперешнего расположения станции. Станция где-то в 56 г. была перенесена на 100-600 м на юг от первого расположения станции. Вообще-то с жильем у нас неважно. Все дома старые, кол-во людей увеличивается, а жилые здания пока не строят, пока только обещают. В комнатах у нас тепло, недавно пустили в эксплуатацию новую механку и теперь у нас работают новые дизели по 100 квт. /старая была на 60 квт/ .Так что свет мы не экономим. Даже наоборот, иногда не хватает нагрузки. Связь с внешним миром у нас постоянная, можно сказать, самолеты бывают очень часто весной в марте -мае, и пореже в остальное время года. Бывает, что и 2 месяца нет, но очень редко. Почту нам сбрасывают раз в месяц, а иногда в три. Ваше письмо мы получили только 17 февраля, в новогоднюю почту не успело, ее сбрасывали 24 декабря. Каждый вечер мы смотрим художественные фильмы на кинопроекторе "Украина". В фонде у нас 260 фильмов, которые, к большому сожалению, не меняются и очень слабо пополняются. В год 5 фильмов в среднем. Правда мы еще менялись с судами, которые к нам приходят. Большая библиотека, более тысячи книг. Летом играем в волейбол, футбол, настольный теннис. Зимой шахматы, бильярд, домино. Участвуем в радио матчах по шахматам с материком. В этом году играли с Министерством флота. Ну, и конечно, главное развлечение, если можно так назвать -это охота.
Охота в общем-то продолжается круглый год. Начиная и по апрель ловят песцов. Количество пойманного песца колеблется из года в год. В 76-77гг поймали всего более 200 песцов, а перед этим 75-76. За последние два сезона где-то штук по 80-100. В мае начинает лететь гусь. Правда с каждым годом его все меньше и меньше. В прошлом году вообще наверно штук 15-20 убили. В июне сбор яиц кайры. В августе начинается рыбалка. Сети ставят и у станции, если нет льда, и ездят на Таймыр или Бегичев. А также ездят за линными гусями. Медведи приходят к нам не очень часто и обычно на территорию станции не заходят. Мы видели их следы, или самих издалека. Остров сам не изменился в общем-то. Но потихоньку толбей осыпается и течением наносит южную и северную косы. Погода наверное такая же как и у вас была. Правда эта зима довольно таки суровая. Минимальная температура.-48,6. За январь среднемесячная - 37, а за февраль -40, к тому же почти все время низкие температуры сопровождаются ветрами. Продукты нам завозят один раз в год, в навигацию. Как говорят наши старожилы, что с каждым годом все хуже. Во всяком случае черной икры уже три года мы не видим. Компоты делим на всех. Вдоволь нет. Фрукты не привозят. Только овощи: картошку, лук, чеснок, немного моркови, капусты. Вот пожалуй и все, что можно написать о нашей станции.
Еще раз большое спасибо Вам за поздравление и рассказ.
Желаем Вам крепкого здоровья и всего самого доброго
Приезжайте к нам в гости. До свидания.
По поручению станции Вам письмо писала г/метеоролог
Татьяна. 9/Ш- 79
